Красивые штаны. Рассказы и фельетоны

3. Надпись: «Еще в прошлом году Климов, будучи в месткоме № 2…»

4. Климов сидит, обнявшись с неотразимой телеграфисткой Монаховой, над прудом.

Надпись: «Котик, достань мне казенную квартирку!»

– Увы, Пупсик, это никак невозможно!

– Почему!

– Потому, что я не состою в жилкомиссии.

5. Крупным планом. Прекрасное лицо неотразимой телеграфистки. По щеке ползет большая и довольно-таки увесистая слеза…

Часть вторая

6. Надпись: «Прошел год…»

Неотразимая Монахова сидит над аппаратом Бодо и тихо грустит. Вбегает мистер Климов и начинает резвиться.

Надпись: «Почему ты резвишься, Пупсик?»

– Ура! Ура! В данный момент я замещаю председателя учкпрофсожа. Лови этот самый момент. Комнатка тебе обеспечена.

Мистер Климов вприпрыжку убегает. Неотразимая телеграфистка хлопает в ладоши и начинает лихорадочно пудриться.

7. Председатель жилищной комиссии Честоковский стоит на задних лапках. Крупным планом: виляющий хвост. Мистер Климов гладит Честоковского по мохнатой спине.

Надпись: «Послушай, песик!»

– Всегда готов служить начальству!

– В данном случае объявляю заседание жилкомиссии открытым. На повестке – вопрос о предоставлении неотразимой Монаховой комнаты. Возражений нет?

8. Честоковский продолжает стоять на задних лапках и ласково вилять пушистым хвостом. Крупным планом: торжествующее лицо мистера Климова.

Надпись: «Принято единогласно».

9. Мистер Климов становится на одно колено и галантерейно передает неотразимой телеграфистке ордер на комнату и ключ. Крупным планом: целуются. Диафрагма. Экран темнеет.

Часть третья

10. Честоковский посылает протокол «заседания» на подпись ШЧ-6, ДН-6, ТЧ-11. Они категорически отказываются подписать.

Надпись: «Мы не желаем подписывать незаконный протокол. Мы не присутствовали на заседании. Кроме того, есть лица, более нуждающиеся в квартире, чем неотразимая телеграфистка. Одним словом, пошел вон!»

11. Честоковский бежит, поджав задние ноги и свесив язык. Крупным планом: перед Честоковским встает большой вопрос.

Надпись. «А как же я теперь буду посылать протокол в доржилкомиссию???»

12. Неотразимая телеграфистка игриво въезжает в комнату.

Часть четвертая

13. Бурная ночь. Луна как сумасшедшая ныряет в чернильных тучах. Ветер гнет деревья. Мистер Климов и мистер Честоковский, закутанные в плащи, пробираются в канцелярию, где хранится книга протоколов.

Надпись: «Но бандиты не дремлют».

14. Крупным планом: открытая книга протоколов. Рука мистера Климова заклеивает протокол от 24 января 1927 года и пишет заднее число, то есть 21 января, где вызывают уже других представителей, совершенно не вызывавшихся в первый раз.

Надпись: «Дело сделано… Шито-крыто».

15. Крупным планом: неотразимая телеграфистка и мистер Климов целуются. У их ног сидит, поджав под себя пушистый хвост, Честоковский и умильно облизывается.

Надпись: «Друзья ликуют».

16. Вагон, где ютятся семьи рабочих с маленькими ребятишками. Теснота. Нищета.

Надпись: «А они получили вместо квартиры – фигу».

Часть пятая

17. Летит московский поезд.

Надпись: «Но…»

18. Крупным планом: из вагона выгружают «Гудок».

19. Мистер Климов раскрывает номер «Гудка» и медленно зеленеет.

Крупным планом надпись:

«Маленький фельетон Митрофана Горчицы: „Неотразимая телеграфистка, или Преступление мистера Климова“».

Конец.

1927

Неудачливая коммерция

Ни одно государство не соглашается купить пароходы, уведенные Врангелем из Крыма.

Из газет

На рынок вышел испитой человек с подвязанной щекой и в коротеньком пиджачке.

Одной рукой он прикрывал видневшуюся из пиджака волосатую грудь, а в другой волок мешок.

Человек вышел на середину площади, сел на корточки и разложил товары.

– Ей, не зевай! Хватай-налетай! Старый и малый, брюнет и блондин, старуха и красавица – выбирай, что нравится! Вот пароход – проверен ход. С ручательством на пять лет, полезный предмет для каждой уважающей себя нации – незаменимо при эвакуации. Верьте словам. Пробовал сам.

Подошли покупатели. Трое. Румын, турок, грек.

– Почтеннейшая публика! Не пожалейте иностранного рублика. Купите подводную лодку по случаю – самую лучшую. А? Прикажете завернуть? Отдаю за четверть цены, себе в убыток, ей-богу!

Покупатели сумрачно покачали головами.

– Не хотите? В таком случае не угодно ли чайных ложечек? Серебряные, с пробой. Можно сказать, трофей, отбиты в бою у неприятеля. Исторические ложечки.

Один из покупателей вздохнул:

– Не надо ложечек. На них монограмма: «Кафе „Якорь“». Они краденые.

Продавец выпучил глаза.

– Что? Краденые? Да отсохни у меня рука, да провались я на этом самом месте, да пусть я… Впрочем, я могу предложить вам еще… салфеточки. И меточек нет-с, все честь честью. За четверть цены…

– Тоже. Краденое. Метки вырезаны.

Торговец заплакал.

– Значит, не покупаете? А я думал… Даже сами господин Пуанкаре публично одобряли.

– Нет. Не покупаем. Пускай твой Пуанкаре сам краденое покупает. За это и в МУР можно попасть.