Краш-тест

- Иди ты на хрен, - устало предложила я и захлопнула дверь у него перед носом.

Лифт опять не работал, я поднималась пешком, едва переставляя ноги, как будто появление Германа отняло последние силы. Он долго еще звонил в домофон, по телефону, а я сидела на кухне и тупо разглядывала листочек, на котором четким мелким почерком Максима были перечислены лекарства. Потом порвала на мелкие клочки, выбросила и пошла спать.

= 20.

3 октября

Впервые за полтора месяца мне не хотелось идти на работу. Уговаривать себя пришлось так долго, что в офис я вошла только в одиннадцатом часу. Какая, собственно, кому разница, учитывая, что я каждый день провожу в нем часов по десять, а то и по двенадцать.

Кабинет Максима был пуст. Ну ясное дело! До работы ли утречком после бурной примирительной ночи? Я бы тоже опоздала… наверно.

Изнутри словно волк глодал. Железными зубами. Слезы стояли близко-близко.

Прекрати, прикрикнула я на себя. Ведешь себя как идиотка. С чего ты вообще взяла, что ему интересна? Не как коллега, с которой приятно поболтать в перерывах между работой? Хоть один повод он тебе дал так думать? В конце концов, у него есть женщина. Не просто подружка, с которой встречается время от времени, а почти жена. Ссорятся? Ну и что, все ссорятся. Она ведет себя… эээ… загадочно? Ну и что? Значит, его это не пугает.

В конце концов, Нина, если ты не можешь это пережить, вон там, в принтере, лежит пачка чистой бумаги. Бери листок и пиши заявление по собственному. Не хочешь? Тогда засунь свои страдалища туда, где никогда не светит солнце, садись и работай.

Максим появился только после обеда, и вид у него был, мягко говоря, странный. Как будто сделал что-то и теперь сомневался, а не ступил ли.

- Здоров, девчонки, - сказал он, поставив на кофейный столик маленький тортик в прозрачной пластиковой коробке.

- Это в честь чего? – приподняла тонкие бровки Юля.

- Мы с Зоей заявление подали.

Я изо всей силы наступила одной ногой на мизинец другой. Это было как-то ощутимее, чем ногти в ладонь. И не так заметно, как губу прикусить.

- Офигеть, - сказала Кристина. – Ну чего, поздравляю.

- Мда, - кашлянула Юля. – И когда свадьба?

- Восьмого января.

- А чего так долго? – я встала из-за стола, открыла коробку и выковыряла вишенку из слоя желе. – Месяц же?

- Потому что во дворце, - ответил он, не глядя на меня. - На Фурштатской. А там очередь.

- Ну, бери кредит, - хмыкнула Кристина. – А потом ипотеку.

- Главное не передумать за три месяца, - сказала я сладким голосом, прямо приторным. – А то мы вот с Германом три раза заявление подавали. Прямо привычка у нас такая уже – заявление подавать.

- А кстати, прилетел твой Карлсон-то? – повернулась ко мне Юля.

- А куда он денется. Конечно, прилетел, - я достала из ящика стола тарелку и отрезала кусок торта, краем глаза следя за Максимом.

- А что, улетал? – спросил он напряженным голосом.

- Ну ты же сам говорил: плюс ссор в том, что потом можно мириться.

Бобровская, сделай рожу попроще. И тон сбавь. А тон вон Юлька уже посматривает с недоумением.

Максим молча хмурил брови и смотрел себе под ноги, как и вчера.

- Ладно, девчонки, я в Шушары поехал. Счастливо! – он взял сумку и вышел.

- Пипец котенку, - сказала мрачно Кристина. – Я все-таки надеялась, что до этого не дойдет.

- Разведется быстрее, чем кредит за свадьбу вернет, - оптимистично махнула рукой Юля, наливая себе чаю.

- Да щас! Это коза моментом забеременеет… случайно. Заставит его ипотеку взять – и ку-ку. Короче, погиб Фокин ни за что ни про что. Во цвете лет.

- Ладно тебе, Крис, - я открыла ноут. – Каждый сам копец своей могиле. Мало ли что за три месяца может произойти. Мы с Геркой в последний раз разосрались за две недели до регистрации. Не думаю, что будет четвертый.

Да-да, Ниночка, утешай себя. Надежда умирает последней, так? А уж насчет Германа врать – вообще днище. Ты думаешь, Максиму есть до этого дело?

А вот интересно, если бы он знал, что мы разошлись? Это что-то изменило бы?

Ну ты же ведь сама не хотела, чтобы он знал, разве нет? Думала по какой-то сложной дурости, что это все испортило бы между вами. Было бы там чего портить!

Я перечитывала написанные тексты и жевала торт, не чувствуя вкуса. Как будто картон. Хотелось поскорее остаться одной, но время тянулось, как резиновое. Да еще и Кристина задержалась, разгребая какой-то завал в кадровых приказах. При этом она постоянно звонила соседке, чтобы узнать, забрала ли та Вальку из садика, покормила ли, поставила ли ему мультики.

Наконец Кристина ушла. Едва дождавшись, когда за ней закроется дверь, я сделала то, что хотела сделать на протяжении как минимум шести часов. Разревелась белугой. А потом еще долго сидела и ждала, пока физиономия вернется в более-менее пристойное состояние.