Краш-тест

Я тихо присвистнула от удивления. У этой самой «Альтермедики» была подсеть «Поли-клиник», альтернатива обычным районным поликлиникам с оплатой по полису ОМС. Мама прикрепилась к такому отделению рядом, в Осиновой роще, и была вполне довольна.

Рука потянулась нажать на кнопочку «Добавить в друзья», но как будто что-то остановило. Я начала пролистывать его хронику и тут же наткнулась на фотографию, помеченную как «Максим Фокин с Зоей Чернецовой». На ней Максим на тропическом пляже обнимал за талию загорелую стройную блондинку в белом бикини. «Два метра сухостоя» - это, конечно, оказалось преувеличением, но где-то метр восемьдесят точно. Во всяком случае, с Максимом они были одного роста. Очень красивая пара, да…

Выйдя из Фейсбука, я положила телефон на тумбочку. Все, улыбаемся и машем.

Герман выключил компьютер, посидел за столом, о чем-то думая, потом подошел к кровати и опустился на колени. Открыл ящик моей тумбочки, нашел кольцо, которое я уже дважды со злостью зашвыривала туда, едва сдерживая желание выбросить в окно.

- Нин, может, мы все-таки уже закончим с этим?

- Хорошо, - я приподнялась и поцеловала его. – Только кольцо пусть пока полежит, гипс мешает.

= 8.

20 июня

Если бы проводили чемпионат мира по самым идиотским снам, я бы побила все рекорды.

Вечером мы с Германом долго не могли уснуть. Хотя повязку с ребер я сняла еще в воскресенье, активную нагрузку все равно приходилось строго дозировать. Не говоря уже о руке. Тем не менее, нежности затянулись надолго. А потом мы лежали, обнявшись, и разговаривали.

- Только, пожалуйста, никакой свадьбы, - попросила я. – Просто пойдем в загс и распишемся.

Первый раз мы напланировали нечто масштабное, с Дворцом бракосочетаний все на той же Фурштатской, кучей гостей, банкетом и свадебным путешествием за границу. Во второй раз решили обойтись скромной церемонией в обычном загсе, с родственниками и близкими друзьями и поездкой на недельку в Сочи.

- Окей, - согласился Герман. – Тихо распишемся, купим пиццу, пива и поедем на денек в Репино. Вдвоем.

- И давай пока не будем никому говорить. Ни маме, ни твоим, ладно?

- Боишься, что и на этот раз не дойдем? – хмыкнул он, положив руку мне на бедро.

- Давай будем реалистами, - вздохнула я. – Это не исключено. Я перестану сомневаться, только когда мы получим свидетельство о браке.

- Главное – чтобы потом не пошел обратный процесс.

- Будем без конца подавать заявление на развод? Вряд ли, там пошлина, кажется, больше, чем на брак.

- Герман, есть еще один вопрос… - осторожно начала я, потому что тема эта была на самом деле непростой, и мы за столько лет ее толком не обсудили. То есть пытались, конечно, не один раз, но к общему знаменателю не пришли, и меня это напрягало.

- Нин, - он поморщился и убрал руку. – Давай не будем об этом сейчас. Вряд ли я скажу тебе что-то новое. Ты же знаешь, особым желанием я не горю, но если вдруг получится, значит… значит, так тому и быть.

- Не получится, если я и дальше буду таблетки пить. А прекращать или нет – это, мне кажется, мы вместе должны решать.

- Надеюсь, ты не планируешь беременность вот прямо сейчас? – с иронией поинтересовался Герман.

- Вот прямо сейчас нет. Но мне, на минуточку, уже двадцать восемь.

- Ты так говоришь, как будто не двадцать, а тридцать восемь. Ладно, давай спать, мне завтра в редакцию с утра ехать.

Видимо, все события и разговоры этого дня смешались самым причудливым образом, и мне приснилось, что я еду по Выборгскому шоссе на табуретке. Не на маленькой машине, а на обычной кухонной табуретке, только с колесами и рулем. Педалей у нее не было, поэтому я отталкивалась от асфальта ногой. И впилилась в Сандеро Максима. Он остановился, вышел, а с пассажирского места вылез Герман. Выяснилось, что КАСКО не только у Максима, но и у меня – на табуретку. Поэтому Герман уселся на нее и поехал в ГИБДД. А я села к Максиму в Рено, и мы ехали, ехали - пока не приехали в загс. И там долго ждали Германа, причем я была месяце на девятом беременности. В конце концов Максим сказал, что придется ему жениться на мне самому, пока я не родила…

Когда я проснулась, часы показывали десять. Герман уже уехал. Настроение было… странное. Когда он первый раз сделал мне предложение, казалось, что внутри десяток надутых гелием шариков, которые вот-вот утянут под облака. Во второй раз я тоже радовалась, но уже без такого восторга. Сейчас – не чувствовала практически ничего. Показалось вдруг, что меня выпотрошили и набили ватой.

Накинув халат, я вышла на балкон. Утро было сереньким, скучным, душновато-влажным. Низкие тучи почти задевали крыши домов. Я любила Питер в любую погоду, но такая его хандра всегда передавалась мне, как будто мы были сообщающимися сосудами. Может, все дело в этом?

На кухне меня ждал завтрак и записка: «Жаба, все будет ОК. Целую».