Краш-синдром

– Что Москва полна дерьма. Из того, что я делал в Версиане, – мое раскаяние перед собой, признание перед тобой, моя помощь команде, все эти боль и смерть, вся кровь и гибель, – ничто не прошло в Москву. Осталось в Версиане. Все, что я понял, все, что узнал о себе и мире вокруг, – тоже осталось в Версиане. А в Москве меня ждал только убитый мною Славка. Преступление осталось там. Наказание осталось здесь. И я подумал: а зачем мне вообще что-то делать в Москве? Этот город меня не принял. Зато Версиана позволила очиститься.

– Все не так просто, Лайм, – произнес я. – Ты вернулся в Версиану – и сразу себя простил?

– Да пошел ты! – бросил Лайм. – Версиана более искренна, чем Москва. И, в отличие от Москвы, здесь я могу что-то решать. И я решил… – Он поднялся с пня и добавил: – Никто больше не заставит меня делать то, что я не хочу.

И в меня полетел топор.

Полетел так, что я ничего не заметил. Возможно, мне в лицо светило солнце. Возможно, мое восприятие не сработало, как надо. Или я позволил усыпить себя речами, которые волновали и меня самого. Как бы то ни было – бросок топора я пропустил и не успел увернуться.

Лезвие ударило меня в ключицу, дробя ее. Правую руку пронзила сильнейшая боль. Я упал на левый бок, чувствуя, как в ухо брызжет кровь из раны.

Верхушки деревьев смотрели на меня, словно что-то спрашивали с любопытством, однако в шорохе листьев на ветру я не мог разобрать ни слова. Лишь молча смотрел, как Лайм забирает пакет и скрывается в чаще леса.

– Шанталь, – проговорил я, пытаясь выдернуть топор из своего тела. – Мне нужен хил, и побыстрее.

– Уже лечу, – тут же ответила девушка. – Ты видел Лайма? Где он?

Я хотел ответить, но почувствовал, как кровь просачивается мне в горло непонятно откуда. Чуть повернул голову, чтобы смягчить боль.

Лайм уже пропал с пакетом. Вместо него, хвастаясь роскошными рогами, из лесу смотрел любопытный лось.

Глава 19 Классы

Кто-то хлопал меня по щекам, хотя назвать это прикосновение хлопками значило проявить бурную фантазию. Меня словно пропускали через автомойку. Вокруг летали мохнатые коричневые щетки, похожие на лапы бурого медведя.

– Эй, братан, ты жив? – обеспокоенно говорил Бурелом, тыча мокрым носом мне в лоб. – Или уже все, отъехал?

Я разлепил веки, чуть приподнялся. Казалось, что тяжесть топора сейчас прижмет меня обратно к траве, однако брошенного Лаймом оружия в плече уже не было. Ключица ныла немилосердно, по ощущениям напоминая закупоренную трубу, заполненную хрустящим битым стеклом.

В национальном парке «Лосиный Остров» медведь смотрелся на удивление органично. Местами он вообще сливался с коричневой землей, взрыхляемой его испачканными лапами, которыми он приводил меня в порядок.

– «Касание коалы», – пробормотал я.

– С закрытым переломом «коала» не работает, – сочувственно сказал Медведь. – Извини.

Я обернулся по сторонам, поискал взглядом «тисс». Вот он, валяется в траве. Надеюсь, не австралийская реплика, а истинный русский «калашников», не боящийся грязи.

– Где Шанталь? – спросил я.

– Вертак сажает. Мы там сверху ровную полянку видели. Если местечко подойдет, то подруга скоро будет. Что здесь вообще происходит? Мы что, теперь Лайма преследуем?

– Да, – сказал я, медленно поднимаясь и проверяя чувство равновесия. Результат мне не понравился.

– Он всегда был странным, этот Лайм, – поделился мнением Бурелом и уставился вдаль. Контуры его мохнатой спины повторяли очертания ближайшего холма.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Это все к чему?

– Долго объяснять, но ты можешь пригодиться.

– Шанталь меня в группу добавила, а я квеста не получил.

– Нет никакого квеста, Бурелом, – скривившись от боли, я поднял автомат. – За то, что мы сейчас делаем, ты не получишь очков талантов. Да вообще ничего полезного, только в людях разочаруешься. И во мне – в первую очередь.

– Такой хардкор-режим меня устраивает, – согласился Бурелом. – Арбестер?

– Чего?

– Нас мало, ты понимаешь? Нас очень мало.

– Кого это «нас»? – Я начал протирать автомат рукавом.

– Тридцатых. Нас с гулькин нос на всю Версиану. Нам бы лучше друг с другом не ссориться.

– Да, мы тридцатые, – устало кивнул я, меняя заляпанный старый магазин. – Я и пытаюсь помочь Лайму тоже стать тридцатым. Только вряд ли он станет одним из нас.

В кустах послышался шорох. Кто-то торопливо бежал в нашу сторону. Медведь пошевелил ухом.

К нам выскочила Шанталь – запыханная, раскрасневшаяся. Свою пайту она обвязала вокруг пояса, так что я снова увидел знакомую белую майку с логотипом игры. И вместе с ней – пояс с косметическими принадлежностями.

Завидев нас, Шанталь изменилась в лице, бросилась ко мне, на ходу вытаскивая баллончик.

– Голову поверни, – сказала она. Я послушался, позволив мягкому спрею покрыть мою рану. Ключица мигом загудела, словно я прислонился к кожуху мощного двигателя. Или то стучало мое сердце.

– Привет, заботливая красавица, – сказал я.

– Где вертак? – полюбопытствовал Бурелом.