Красавица из 5 «В»

Султанова же напоминала куклу Барби. Она застыла с широко раскрытыми глазами и от несправедливости не могла даже заплакать.

Так и покинула Фокина не спешащих расходиться одноклассников.

Она торопливо шагала домой, поминутно озираясь. Будто чего-то опасаясь. Может, погони?

Вот так, не глядя вперёд, Фокина врезалась во что-то мягкое.

От неожиданности она ойкнула и отпрыгнула в сторону. И на минуту растерялась.

Перед ней стоял Тарасов.

— Чего тебе? — быстро придя в себя, спросила строгая Фокина.

— Сама знаешь чего! — намекнул Тарасов.

— Не понимаю, о чём ты… — попыталась прошмыгнуть мимо Фокина.

Но Тарасов снова преградил ей дорогу.

— Фокина, гони плеер! — неуверенно потребовал он.

— Какой плеер? — удивилась непонятливая Фокина.

— А тот, что на конкурсе выиграла!

— Ты-то тут при чём? — возмутилась справедливая девочка. — Я его выиграла — значит, он мой!

— А наш уговор? — оторопел Тарасов. — Сама сказала: «Если поможешь выиграть конкурс, поделимся честно: мне звание красавицы, тебе — плеер». Я помог. Гони плеер!

— Ничего не знаю! Меня мальчишки выбрали единогласно! Даже мой враг — Лагутин — и тот считает меня красавицей! Вот!

Фокина гордо задрала нос и обошла вконец ошарашенного Тарасова. Она продолжила свой путь, коварно прерванный одноклассником. Но теперь Фокина шла не торопясь. И по сторонам больше не оглядывалась.

Тарасов глядел ей вслед и невесело размышлял: «И почему я такой доверчивый? Вечно меня норовят провести… А уж с Фокиной вообще нельзя было связываться!»

На следующий день Тарасов, издали разглядывая Фокину, сказал Скворцову:

— Знаешь, Саш, ты был прав — она и правда страшилище.

— Жаль, — вздохнул тот. — Я уже привык к ней как к красавице.

Дама сердца

К чудачествам Тарасова весь класс давно уже привык. Поэтому, когда он вдруг ни с того ни с сего во всеуслышание объявил себя рыцарем, никто не удивился. А наоборот, все оживились, предвкушая новое развлечение. А любознательная Фокина заинтересовалась больше всех.

На перемене Тарасов подошёл к стайке одноклассниц и сказал:

— У каждого уважающего себя рыцаря должна быть дама сердца. Я назначаю дамой своего сердца… — Он немного помедлил, оглядел замерших в ожидании девчонок и торжественно произнёс: — Кошкину!

Кошкина чуть не упала в обморок от стыда. А у Фокиной от досады нос заострился.

— Что я ему сделала? — со слезами обратилась Кошкина к подругам. — Я не давала ему повода так меня оскорблять! Я всё Ольге Борисовне скажу! — пообещала она Тарасову.

— И правильно, — поддержала одноклассницу отзывчивая Фокина.

— Ну, Кошкина, ты даёшь! — чуть не задохнулся от возмущения Тарасов. — Темнота! Быть дамой сердца — большая честь! Я — единственный рыцарь в нашем классе. А может, и во всей школе или даже в нашем городе. Представляешь, ты будешь единственной дамой сердца в городе!

Потрясённая Фокина раскрыла рот от удивления и позабыла его закрыть.

— А что я должна делать? — растерялась Кошкина. — Учти, целоваться с тобой не буду! — и она, покраснев, уныло уставилась в пол. А девчонки прыснули в кулачки. Только Фокина выпучила глаза и пошла пятнами.

— Кошкина, ты что сумасшедшая?! — откровенно удивился Тарасов. — Я же не в невесты тебя зову, а в Дамы сердца!!!

— А что это значит? — пролепетала Кошкина, косясь на подруг. Но и те недоумевали.

— Тебе ничего делать не придётся. Это я буду прославлять даму своего сердца и совершать в её честь подвиги.

— Подумаешь, — фыркнула независимая Фокина и отвернулась.

— А если кто усомнится в том, что дама моего сердца, то есть ты, Кошкина, не столь прекрасна, тот будет иметь дело со мной. Ух, я ему покажу! — и Тарасов потряс в воздухе кулаком. — Ну что, Кошкина, согласна?

Кошкина победно посмотрела на подруг, ловя на себе их завистливые взгляды: как же, единственная в школе прекрасная Дама сердца.

— Я согласна! — гордо выпрямилась она.

Кошкинское окружение больше уже не считало Тарасова чудаком. На него смотрели с уважением, а на Кошкину — с плохо скрываемой завистью: везёт же некоторым почему-то.

Прозвенел звонок на урок.

Учительница литературы скользила взглядом по журналу. Словно гончая, она выискивала добычу. Класс, будто куропаткины дети, затих, затаился, перестал дышать, пережидая опасность. И тут Тарасов сказал:

— Лучше всех стихи читает Кошкина!

— Да? — и Ольга Борисовна посмотрела из-под очков на Тарасова. — Ну что ж, Кошкина, иди к доске.

Кошкина урок подготовила, но странная робость вдруг охватила её. Вызубренные строчки никак не желали слетать с языка. А ещё Фокина ехидно пялилась и многозначительно покашливала. В конце концов Ольга Борисовна с трудом поставила Кошкиной тройку.

На перемене Кошкина подлетела к Тарасову.

— Кто тебя просил вылезать?! — накинулась она на своего рыцаря. — Из-за тебя мне влепили тройку!

— А я считаю, ты замечательно декламируешь стихи, — защищался Тарасов. — Ты — прирождённая актриса. Разве не так?

— Ну, — хмыкнула тщеславная Кошкина, подумала немного и успокоилась. Даже улыбка засветилась на её лице. Хотя рядом и прогуливалась настырная Фокина.

Следующим уроком было рисование.