Красавица и герцог

«О, дьявол!» — раздался раздраженный возглас Томаса. Грейс вздрогнула, беспомощно глядя на сестер Уиллоби. Они тоже поднялись. Все трое молча уставились на дверь. «Поосторожнее с ним!» — рявкнул Томас. И вслед за этим мимо двери медленно проплыл портрет Джона Кавендиша. Двое лакеев пытались держать его прямо, но тяжелая картина предательски кренилась то в одну, то в другую сторону, и лакеи виляли вместе с ней, с трудом сохраняя равновесие.

— Что это было? — спросила Амелия, когда портрет скрылся из виду.

— Средний сын герцогини, — промямлила Грейс, — он умер двадцать девять лет назад.

— А зачем переносить портрет?

— Герцогиня захотела, чтобы его подняли наверх, — ответила Грейс, не собираясь вдаваться в подробности. Мало ли что могло взбрести в голову ее светлости?

Видимо, Амелию вполне удовлетворило это объяснение, потому что больше вопросов не последовало. А может, ее отвлекло появление жениха: именно этот момент выбрал Томас, чтобы показаться в дверях.

— Леди. — Все три девушки присели в реверансе. Герцог кивнул и, прежде чем исчезнуть, добавил подчеркнуто вежливым тоном, в котором, однако, сквозило безразличие: — Прошу прощения.

— Ну, — протянула Элизабет, то ли выражая возмущение грубостью Томаса, то ли стремясь хоть чем-то заполнить тягостную паузу. Впрочем, последнее ей явно не удалось: в комнате повисло неловкое молчание. — Пожалуй, мы лучше пойдем, — добавила она наконец.

— Нет, — огорченно возразила Грейс, чувствуя себя виноватой оттого, что приходится сообщать подругам дурные новости. — Герцогиня хочет видеть Амелию.

Амелия застонала, скорчив плаксивую гримаску.

— Мне очень жаль, — вполне искренне вздохнула Грейс.

Амелия опустилась на стул, обвела угрюмым взглядом чайный поднос и объявила:

— Я доедаю последнее печенье.

Грейс сочувственно кивнула. Амелии следовало подкрепиться перед суровым испытанием.

— Я попрошу принести еще, — предупредительно предложила она, и тут в гостиной снова появился Томас.

— Мы чуть не уронили картину на лестнице, — сердито пожаловался он, обращаясь к Грейс. — Эта махина завалилась вправо, выступ на перилах едва не проткнул холст насквозь.

— О Господи!

— Вышло бы забавно. Словно старине Джону забили кол в сердце, — мрачно усмехнулся Томас. — Пожалуй, стоило попробовать. Хотел бы я посмотреть на бабушкино лицо.

Грейс выпрямилась, собираясь встать из-за стола и отправиться наверх. Если герцогиня не спит, значит, чаепитие с сестрами Уиллоби подошло к концу.

— Так ваша бабушка уже встала?

— Только для того, чтобы лично проследить, как перенесут картину. Можете пока передохнуть, вы в безопасности. — Томас покачал головой, выразительно закатив глаза. — Не могу поверить, что старухе хватило безрассудства потребовать среди ночи, чтобы вы притащили ей портрет. А вы, — Томас выдержал многозначительную паузу, — всерьез надеялись справиться с ним в одиночку.

Грейс решила, что следует внести пояснения:

— Ночью герцогиня попросила меня принести ей картину из галереи.

— Но она огромная! — воскликнула Элизабет.

— Моя бабушка всегда отдавала предпочтение среднему сыну, — заметил Томас, и его губы скривились в гримасе, которую Грейс не рискнула бы назвать улыбкой. Он медленно обвел глазами гостиную и, будто только сейчас обнаружив присутствие невесты, недоуменно воздел брови. — Леди Амелия.

— Ваша светлость.

Но Томас, похоже, ее не слышал. Он уже снова повернулся к Грейс:

— Вы, разумеется, поддержите меня, если я отправлю ее в дом для умалишенных?

— Том… — начала было Грейс, но тут же осеклась. Элизабет и Амелия знали, что герцог просил ее дома, в Белгрейве, обращаться к нему по имени, и все же называть его Томасом в присутствии посторонних было бы невежливо. — Ваша светлость, — решительно заговорила она, чеканя каждое слово. — Сегодня вы должны быть особенно терпеливы к герцогине. Она расстроена.

Грейс мысленно попросила прощения у Господа за этот невинный обман: она пыталась внушить Томасу, что простое ограбление способно лишить его бабушку присутствия духа. В конце концов, она ведь не солгала, просто утаила часть правды. Иногда одно маленькое прегрешение позволяет предотвратить куда большее зло. Она заставила себя улыбнуться. Улыбка вышла вымученной.

— Амелия? Тебе дурно?

Грейс обернулась. Элизабет с тревогой вглядывалась в бледное лицо сестры.

— Я чувствую себя превосходно, — огрызнулась Амелия, отчетливо демонстрируя, что дело обстоит как раз наоборот.

Сестры, обменявшись колючими взглядами, о чем-то заспорили, настолько тихо, что Грейс не смогла разобрать ни слова, затем Амелия поднялась и буркнула что-то насчет недостатка воздуха.

Грейс тоже встала. Амелия стремительно направилась к двери и уже пересекла комнату, когда Грейс вдруг поняла, что Томас вовсе не собирается последовать за невестой.

О Господи, ну и манеры! Для герцога подобное поведение просто безобразно! Грейс сердито пихнула Томаса локтем под ребра. Кто-то же должен был это сделать, сказала она себе. Никто и никогда не осмеливался перечить герцогу Уиндему.