Красавица и чудовища

— Мой парень, для которого я себя берегла… Он поймет, — продолжаю выплевывать я из себя слова через силу. — Он служит Системе*. Он будет только рад, если один из вас…

— Трахнет тебя, — неожиданно заканчивает за меня Ворон.

Я горячо киваю, комкая покрывало пальцами. Пусть лучше так. Это внезапное пробуждение в темной комнате и двое больших мужчин у моей кровати вполне весомый повод изменить правила игры.

— Да. Он поймет. Это большая честь для меня, если кто-то из вас станет моим первым.

Я не вру. Это действительно так. Для обычной шлюшки Луизы большая честь, если один из боссов мафии Чикаго станет тем, кто лишит ее девственности. Таким фактом биографии в районах, которые держат боссы, можно гордиться. Носить как медаль на улицах, на которых работала Луиза, и я знаю, о чем говорю.

Пусть отнимут у меня невинность, но не заставляют пройти неподготовленную через анальный секс. К черту.

К тому же… Может быть, Ворон уже лишил меня девственности с первого раза? Я не знаю, как это бывает обычно, но говорят — это больно. А вчера мне было больно, может быть, на этот раз уже не будет? Хотя крови не было, а боль между ног унялась достаточно быстро.

И, возможно, она и не была такой сильной, как мне показалось изначально. Я была напугана, напряжена и не готова.

Знаю, я не хотела, чтобы хоть один из них проник мне под кожу, стал вехой в моей жизни, пусть даже такой. Но это глупо. Оба уже значат для меня слишком много, играют в моей судьбе важнейшую роль. Я никогда не забуду их, лишат они меня девственности сегодня или нет.

Они всегда были за моей спиной с того четырнадцатого дня рождения.

Я смогла избежать секса дважды: в борделе и в машине, но не теперь. Такой ценой я беречь девственность не готова.

— Окей, Луиза.

Мне не нравится, как Медведь произносит это имя. Каждый раз он подчеркивает его голосом, как будто каждая буква ему отвратительна. Он знает, что это не настоящее имя, и не перестает напоминать мне об этом, надеясь, что я сдамся и признаюсь.

Заложив большие пальцы за ремень на поясе, Медведь продолжает:

— Раз уж я трахал твой рот, то теперь очередь Ворона. А я стану твоим первым.

Черт возьми!

«Не каждая женщина способна принять меня», — сказал он. И я надеялась, что ему снова хватит только минета, а остальное, как и в борделе, сделает Ворон.

Но я не могу выбирать любовника и указывать им очередность. Луиза бы не стала. Никто не делает этого вместо боссов мафии. Они делают выбор сами.

Если Медведь решил стать моим первым, а Ворон никак не помешал ему, возможно, Ворону просто не нравится вся эта возня с девственницами, учитывая, как он отпрянул от меня накануне. Но если вспомнить, как мне было больно из-за Ворона… И вспомнить размеры Медведя…

Меня прошибает холодный пот.

— Поднимайся, Луиза, — поторапливает меня Медведь.

Разомкнув руки, которыми я обнимала собственные колени, поднялась с кровати и рассеяно оглядела баксы. Всё-таки нужно убрать их, наверное? Стала собирать деньги негнущимися пальцами. Тянула время, хотя и чувствовала, они готовы ждать. Меня никто не торопил.

Что ж, здесь действительно много денег. Сфокусироваться на цифрах я сейчас просто не в состоянии, хотя пачка, которую я откладываю на узкий подоконник возле кровати, выглядит внушительно.

Я не знаю, что делать дальше. Замираю, стоя к ним спиной, теребя край батника.

Дело сделано. Моя кровать снова чиста. И готова.

В отличие от меня.

Неужели все произойдет здесь?

Не говоря ни слова, Ворон обходит меня, стягивает с себя футболку и опускается на кровать. Мышцы перекатываются под его кожей, но меня привлекает женский профиль в районе сердца. Невидимый ветер развевает ее волосы, а на глазах блестят слезы.

Кто она и кем была для него?

Похоже, она много значила для Ворона, раз он решил запечатлеть ее навечно на своем теле. Куда больше, чем я.

Игры закончились. Глупая, глупая Кейт.

Сердце превратилось в репейник и колет изнутри при каждом вдохе. Им обоим плевать на меня и то, какая поза подходит для наиболее безболезненной дефлорации. Это я встану так, как будет удобно им, а не они будут стараться для меня.

Я теряюсь от страха и ожидания, колени подгибаются. И только горячие ладони Медведя, которые ложатся мне на талию, удерживают меня от падения.

Я вздрагиваю всем телом.

Он прижимает меня к своему жесткому телу, одновременно с этим пробираясь под толстовку, обжигая голую кожу прикосновениями горячих рук.

Если руки Медведя обжигают, как котлы для грешников в Преисподней, то глаза Ворона похожи на два несокрушимых айсберга. В его глазах только холод, скука и отвращение. Но он все равно смотрит на то, как Медведь цепляет мое худи и стягивает его с меня через голову. Я остаюсь в одних джинсах, которые, впрочем, тоже недолго задержатся на мне.

Поглаживая мой живот, Медведь медленно ведет пальцами выше. Очерчивает низ груди обеими ладонями, а после дразнит пальцами соски. Я задыхаюсь от жара, которое источает его тело. Но начинаю дрожать от холода, когда в тот же момент меня касается Ворон.