Крапива, которая любила читать 2

Передо мной была ненормальная. Сошедшее с ума, жалкое существо, зацикленное на единственной мысли — править миром. Хотя нет, в ее глазах было еще что-то. Некая жажда, почему-то направленная именно на меня. 

— Си, раз ты не хочешь говорить о ритуале, то скажи мне, а зачем тебе новый мир? Что ты хочешь в нем увидеть? Что от него ожидаешь? — Я медленно придвинулся к ней на один шаг.

— Ты нашел удивительно подходящее время, чтобы задавать вопросы. — Сумасшедшая она или нет, а звериной чуткости не потеряла. И не намерена позволять сбить себя с толку. — Ну же… иди сюда. Сейчас же!

— И все-таки я хочу услышать, Си. Как ты отметила, я хранитель семени. И как бы мне ни дорога была эта смертная, отдать мир в руки той, кто потом снова его разрушит… Одна маленькая жизнь, которую ты и так не собираешься сохранять, уж точно этого не стоит. 

— Брось. — Улыбка, при всем проступающем сквозь нее безумии, была на удивление осмысленная и циничная. — Зачем мне рушить совершенство, особенно если оно будет моим?

— Совершенство?

— Конечно. Нет ничего прекраснее вечного древа и его детей. Ради них можно пожертвовать чем угодно. Разве ты сам так не думаешь?

На секунду у меня перехватило дыхание. Она так убежденно это сказала. А я? Я правда так не думаю? Или…

— Это будет возрожденная раса высших эльфов. Нет, уже не эльфов! Богов! И мы станем ее прародителями! Будем стоять у самых истоков!

Тьфу. Нет, спасибо ей, конечно, за то, что сама же и сбила все настроение, которое создала своим внезапным вопросом. Я было уже подумал… а нет. Просто, как ругается где-то в тени моего ментала крапивка, «у тетеньки маразм, у тетеньки чердак течет во все водосточные трубы и даже мимо».

— Иди сюда! — последовал резкий приказ, и, когда я замешкался, Ортика вдруг закашлялась, ее лицо начало нехорошо синеть, и я поспешно шагнул к Асирианиэль, мысленно проклиная эту тварь самыми страшными проклятиями перворожденных. Кто бы мне объяснил, почему эта маленькая смертная (дважды уже) девчонка действительно значит для меня больше, чем возможность возродить вечноживущее древо? И даже больше, чем отвращение к ненормальной твари? 

— Сама иди сюда. — И я резко схватил Асирианиэль за руку, притягивая к себе жестко, даже грубо. Стиснул ее талию, наклонился и запечатал кроваво-алый рот поцелуем. Эльфийка сначала что-то недовольно промычала, но вскоре стала отвечать, стараясь полностью перехватить инициативу. С силой укусив меня за губу, она покосилась в сторону Ортики, и в ее глазах зажегся торжествующий огонь. А моя ненормальная крапива как-то на удивление ехидно захихикала на заднем плане.

«Как ребенок, который лопатку в песочнице отобрал, показывает всем и радуется».

«Хорошего же ты обо мне мнения, росточек. Я вообще-то не лопатка! Во всяком случае, покорно молчать долго точно не буду».

— Откройся мне! Пусти внутрь своего мира! Во время ритуала мы должны сплестись не только телами, но и разумами!

Хм? Да ладно. Интересно, понимает ли она сама, о чем просит? Кстати, ритуал. Не выдержала, начала его. Как я и думал, настоящее таинство — это не завывания в такт падению отрезанных голов, не глупые пляски в крови и не секс в окружении смерти. Это магия. Сплетение нитей, немыслимо прекрасный узор силовых линий, танец волшебства. Даже обидно, как эта искореженная и сошедшая с ума женщина красиво и правильно выплетает нужные соцветия. Но зато… зато я тоже их вижу. И запоминаю. 

Вот только в ответ на неслышные звуки магических струн вдруг откликнулось оно. Семя, чтоб его!

Асирианиэль его тоже почувствовала и торжествующе захохотала прямо в поцелуй. А потом сделала что-то… что-то такое, отчего у меня все мысли в голове взорвались багровыми реками ярости.

— Ты… — Горло сдавило от нахлынувших чувств.

— Новый мир всегда рождается на руинах старого. Разве ты не знал? — И снова безумный смех. 

— Может быть. — Багряная ярость сменилась белым смертельным спокойствием севера. Я ничего не могу изменить… но могу помешать кому-то насладиться результатом. — Может быть. Только ты этого уже не увидишь!

И окончательно открылся. Полностью. Погребая эльфийку под тоннами и тоннами информации. К чести Асирианиэль скажу: она продержалась долго. Впрочем, с ее тысячелетним опытом и знаниями это было неудивительно. Только вот, как и у всех живых существ, у эльфов тоже имелся защитный механизм. Как и люди, эльфы забывали! Множество незначительных или слишком старых воспоминаний стирались из их памяти, оставляя лишь яркие и нужные моменты. Я же не забывал ничего. Моя память хранила любую мелочь — начиная от того, что я ел на завтрак три тысячи двадцать четыре года назад, и заканчивая полным и абсолютно дословным содержанием женского бульварного романа, написанного какой-то ночной бабочкой в этом сезоне. Я помнил даже самые ранние воспоминания из своего эльфийского детства. Каждый удар, каждую слезу, каждую мысль и надежду.

И весь этот бурный поток воспоминаний сейчас изливался на эльфийку, как вода из огромной прорванной плотины. Не просто на нее — в нее.