Крапива, которая любила читать 2

— Разберемся. — Ортика пожала плечами. — Не знаю, откуда у меня эта уверенность, но она есть. Все у них будет хорошо.

— А у нас? — поддавшись непонятному порыву, спросил я.

— А у нас… — Крапивка всерьез задумалась и вздохнула: — А у нас не знаю. Но я подумаю над этим еще. Особенно когда ты расскажешь мне, кто ты такой. 

— Тебе будет… сложно это понять. — Я невольно нахмурился, перебирая часть воспоминаний Ортики. Может, что-то близкое было в ее сказках? 

— Да ладно. — Она засмеялась и потыкала меня пальцем в щеку. — Сложнее, чем умереть и оказаться в чужом мире и чужом теле? Сложнее, чем вытаскивать тебя из одеревенения? 

— А у тебя самой какие предположения? — решил проверить я, заодно давая себе еще немного времени на обдумывание той правды, что я должен рассказать такому маленькому, но такому мудрому ростку. 

Ортика стала серьезной. Посмотрела на меня и медленно сказала:

— Тебя принесли в жертву вечному дереву? И ты стал энтом?

— Кем?! — Ее догадка оказалась настолько близка к реальности, что я на секунду задохнулся и мог спросить только о какой-то незначительной глупости. 

— Энтом. Ты же «Властелина колец» уже читал? — улыбнулась Ортика. 

— Я что, похож на сморщенное ходячее дерево, рассуждающее медленнее Верата, который залип на Рябинину грудь? — Наверное, мне следовало оскорбиться. Но зачем?

— Сейчас нет, а вот вчера вечером натурально корой обрастал, — поежилась девушка. — Я эту кору из тебя тянула-тянула, чуть не надорвалась. И теперь у меня родинки немножко того. Деревянные. 

— Что?! 

Глава 19

И. о. Ортики. Ольга

Я помедлила, а потом спустила платье с плеча. У меня, точнее, у Ортики там действительно всегда была родинка, похожая на миниатюрный крапивный листочек. А теперь… теперь этот листочек отливал серебром «мэллорна» из видений Нарцисса. И на ощупь был совсем как кора этого вечного дерева.

— Демоны, что вообще произошло?! Как?! — не мог успокоиться цветочек, водя пальцами по моему плечу.

— Наверное, это магия наизнанку виновата? — предположила я, пряча улику под рукавом. — Да и ладно, ничего же страшного. Она не растет, я проверила. И в другом месте… тоже не растет.

— Еще и в другом месте?! Покажи!

— Э-э-э… знаешь, давай потом. Демонстрировать задницу всем заинтересованным лицам мне в целом не впервой, но дети на этом спектакле однозначно лишние.

Нарцисс посмотрел на меня так, словно вместо второй родинки у меня выросла вторая голова. Потом закрыл лицо руками и уткнулся им в мое плечо.

— На заднице… — простонал он. — Только ты способна на такое… такое богохульство! Эльфы бы словили когнитивный диссонанс от непонимания: казнить тебя или... 

Я не выдержала и перебила:

— Или целовать в это самое место? Не, обойдутся. Все, хватит о моих интимных достоинствах. Ты тут вроде как признаваться собирался, а меня теперь любопытство распирает, буквально смертельное. 

Цветочек посмотрел на меня глазами несчастного котика, которого выгоняют под дождь. Но я осталась тверда и даже изобразила кровожадную улыбку дознавателя инквизиции. Мужчина вздохнул и, убедившись, что вокруг нас ни души, все толкутся в отдалении, начал:

— Как ты уже видела, когда-то очень давно меня принесли в жертву священному дереву. Вернее, даже не меня, а это вот тело. — Нарцисс окинул себя взглядом и развел руки в стороны. — Незаконнорожденного сына эльфийского правителя того времени от одной из его многочисленных рабынь местного короткоживущего племени. 

— Вот сволочуги, — я поежилась, невольно вспоминая все, что видела, или, скорее, ощущала, — ушастые!

— Ну, тогда никто не думал, что это нечто несправедливое и отвратительное. Даже называли это честью. Такую жертву, обязательно имеющую кровь правящей семьи, приносили где-то раз в пятьдесят лет, ну или когда случалось нечто ужасное. Чтобы задобрить великое дерево. 

— И все равно случилось нечто ужасное, — кивнула я сама себе. — В смысле, я то ли видела, то ли читала, то ли вспомнила что-то подобное.

— Да. — Нарцисс тоже кивнул. — Как я уже сказал, королевскую кровь в жертву приносили где-то раз в пятьдесят лет. А вот обычную, как соплеменников, так и пленников, — регулярно. Порой десятками в день, особенно на праздники. Но Вечное Священное Древо на самом деле не нуждалось в кровавых жертвах. Жрецы и правители первородных или что-то напутали, или исказили учение нарочно. Многие смерти собственных детей подточили корни Магна Мэлор’рэ. Однажды настал момент, когда чаша его терпения переполнилась. Когда меня медленно и мучительно убили в его корнях, оно… умерло. 

Но так же, как и любое старое дерево не может просто так уйти в небытие, так и Мэлор’рэ не исчез бесследно. Все свои последние силы древо отдало на создание единственного семени. И, умирая в его корнях, я это семечко… 

— Проглотил? — с восхищением спросила я и вдруг начала смеяться. — Еще меня богохульницей обозвал. А сам?