Сам Павловский по поводу своего сочинения на суде показал следующее: «Признаю [себя] виновным в том, что написал клеветнические измышления против порядка, установленного Советским государством. Привело к этому то, что в 1946 году у меня умерла жена, и мне стало тяжело. Увидел ее во сне, что она прошла мимо меня, я испугался и никому об этом не сказал, а решил все изложить в рукописи. Клеветнические измышления я изложил на паспорт, назвал его «Волчий билет». Мне казалось, что осенью меня осудят … Рукопись я писал один, и об этом никто не знал»[359].
Самой рукописи в имеющемся у нас деле нет, есть только сделанное прокурором краткое изложение с цитатами, которым мы и воспользуемся.
Рукопись Павловского представляет объемистую тетрадь, где в форме изложения поездки Скитальца в Москву он излагает антисоветские суждения.
Начинается она так:
«У Михаила Александровича Скитальца окончился срок ссылки. Событие это воспринял он спокойно – без всякого энтузиазма. Он хорошо энал, что раз кто-нибудь попал под 58 п. 10–11, так он и останется под эгидой … на всю жизнь, во всяком случае до учредительного собрания».
Получив паспорт, Скиталец говорит своей жене:
«Знаешь, Варя, [в] те времена, когда существовала черта оседлости, такие паспорта называли «волчьими», в наше время, конечно, товарищеские».
Далее, описывая посещение с женой театра в Москве, Павловский пишет:
«Они посмотрели «Лебединое озеро», «Бешеные деньги», «Земля». Последнюю вещь Варя особенно не любила, но ей хотелось, чтобы увидел муж, как клевещут «на народ честный», и что он скажет».
Говоря о знакомой Скитальца, инженере-химике Раисе Михайловне, Павловский пишет:
«Два карьериста-выдвиженца травили Раису Михайловну, они хотели занять пост зав[едующего] лабораторией, которой должна была заведовать она».
Далее Павловский пишет, что в разговоре с Раисой Михайловной Скиталец говорил:
«Ни одно историческое событие и общественное устройство не повторяется в том виде, как оно было 50 или 100 лет тому назад.
Если бы возродился рабский или крепостной строй, все это было заключено в такую философскую оболочку, что казенные оптимисты назвали бы это государственное устройство социализмом. Покажите мне вашу философию, и я вам скажу, какая у вас была конституция… Такие слова и мысли можно найти у Фулье».
Далее:
«Достала том советской энциклопедии и, открыв страницу со словом «паспорт», начала читать. Прочитав все, как определено слово «паспорт» в энциклопедии, заметила: «Ну … тут тебе не намордник и, конечно, не черта оседлости, а в общем, наш паспорт нечто худшее. Так что нужно к Фулье внести поправку: «Покажите мне Ваш паспорт», а потом уже делать предположение, какая у Вас была философия и конституция. Раиса Михайловна была поклонницей А.А. Богданова, да и не только поклонница. Она очень активно пропагандировала философские мировоззрения Богданова, этику и эстетику Луначарского».
Описывая разговор в квартире знакомых Скитальца, Павловский пишет, что Скиталец спросил:
«А сколько сейчас блюд приготовляют из сои, сколько в Москве профессоров по простокваше, и какие успехи у Серафимы в части доказательств, что белок-чечевицы по своему качеству не уступает белку куриного яйца».
Далее:
«Рая и Таня были химики и прожектерство недолюбливали. Затронутые вопросы оказались близки их сердцу, и разговор стал оживленным.
Таня рассказывала, как профессор Т. со своей ассистенткой провалились с доказательством, что хранение зерна под открытым небом дешевле обходится, чем хранение в элеваторе, и по каким они ценам считали стоимость зерна и стоимость строительных материалов. Так они сгноили более 100 вагонов зерна и получили за свои прожектерства премии».
Описывая альбомы «Раи», Павловский пишет:
«Во втором альбоме были фотографии замечательных людей, на первом месте которого была фотография А.А. Богданова».
Далее излагая свое повествование, Павловский пишет, что во время вечернего чаепития, проходившего после просмотра альбомов в квартире Раи, Скиталец вышел из-за стола, то его жена Варя бросила реплику:
«Вот видишь, какой он, если бы решался вопрос об организации союза трудового крестьянства, он бы просидел до утра».
Как известно, «Союз трудового крестьянства» (СТК) был организован эсерами в Тамбовской губернии, и из него формировались банды Антонова.
Павловский в октябре 1918 года переехал в Тамбов, где имел явочную квартиру, проводил нелегальную эсеровскую работу и распространял их литературу, что признал Павловский на допросе 3 апреля 1953 года […]
Излагая, что Скиталец, будучи в Москве, вел дневник, Павловский пишет, что Скиталец «Вспомнил он то, что пока иэ Москвы не выехал, приключения могут быть еще; могут и записи попасть в ненужные руки, и решил записать условно, а затем расшифровать… «милицейские чины» – «ферменты разложения»…