Крах операции «Тени Ямато»

Да, предчувствия не обманули подполковника Ямагато Хитоми! За грубые упущения в обеспечении охраны объекта, в результате чего погиб полковник Кидзюро Сато, подполковника Хитоми (после окончания следствия) сместили с должности и для продолжения дальнейшей службы направили в полевые войска Квантунской армии, дислоцировавшиеся тогда возле маньчжурского города Хайлар, где потом он добровольно сдался в плен советской части в полосе наступления Забайкальского фронта….

Ныне же, в описываемый нами момент, перед самым своим отъездом поверяющий генерал Минору Икэда утвердил акт о передаче дел теперь уже бывшим начальником сторожевой службы подполковником Ямагатой Хитоми вновь назначенному на эту должность полковнику Сюити Косугэ, прибывшему из резерва старшего командного состава сухопутных войск императорской армии, чье местопребывание находилось в Токио.

Предпринятая Управлением стратегических служб США и четко, без потерь, выполненная тремя агентурными разведчиками операция повлекла в некоторых частях японской армии своеобразные кадровые передвижения (сверху донизу) и в конечном счете затянула весь комплекс испытании пилотируемых ракет на целый месяц.

Казалось бы, событие, произошедшее на полигоне у Мацумото, назвать выдающимся в истории второй мировой войны никак нельзя. Но если все-таки иметь в виду, что ежесуточные потери в материальной части и людских ресурсах, как правило, исчислялись тогда пятизначными цифрами, надо признать, что срыв операции «Тени Ямато» способствовал скорейшему, без лишнего кровопролития, окончанию войны.

В разведывательных службах и штабных кругах США результаты этой довольно непростой операции, проведенной к тому же во вражеском тылу и в кратчайшие сроки, без оговорок было принято считать непременным успехом в борьбе с тогда еще сильным противником.

Громоподобный взрыв на испытательном полигоне Иокусуке, последовавший по совершенно непонятным причинам, и гибель находившихся в этот момент на промежуточной наблюдательной вышке большой группы специалистов поначалу привел руководителя испытаний Тадахиро Ямаду в состояние какой-то прострации.

Состояние это не покидало его в течение всего того, довольно-таки продолжительного времени, пока на месте аварии бушевал огромный огненный факел, в котором (как справедливо было признано позже) сгорели последние надежды японских милитаристов на выход из войны с почетом, «не потеряв лица». Высокопоставленные представители штаба ВВС Японии тоже были в шоке. Явившийся к началу «торжественного» запуска дворцовый флигель-адъютант вместе со своей свитой сидел в верхней части стартовой вышки и, опустив плечи, молча смотрел в дощатый пол.

Долго еще, в обстановке тягостного молчания, все официальные лица оставались на своих местах. И когда, наконец-то придя в себя, все стали потихоньку расходиться, к руководителю испытаний полковнику Тадахиро Ямаде подошел генерал из Главного штаба ВВС.

— Ямада-сан, — сказал он, — в ближайшие дни прошу представить штабу ВВС полный отчет с обязательным указанием причин происшедшего инцидента.

Отдав честь, он четко, по-военному развернулся и тут же направился к ожидавшей его машине. К удивлению всех присутствовавших, Тадахиро Ямада ничего не сказал в ответ и лишь спустя минуту, когда генерал уже сидел в автомобиле, сделал ему глубокий поклон.

Так почему же все-таки взорвалась стартовавшая с летчиком на борту ракета ФАУ-1?

Некоторый свет на это загадочное происшествие пролило впоследствии заявление летчиков-камикадзе унтер-офицера Котори Омуры и лейтенанта Минору Окуно. Согласно их уверениям, сделанным в беседе с Тадахиро Ямадой, единственная причина аварии коренилась в самом летчике, пилотировавшем ракету, в унтер-офицере Сабуро Касуе. Он, как сообщили его товарищи, будто бы всегда был настроен против войны — до такой степени, что даже позволял себе категорические против нее высказывания. Как позже выяснилось, это была чистейшая правда. Камикадзе Сабуро Касуя действительно был чужой среди своих, как бы белой вороной, и вообще не от мира сего. Тут, говорили его друзья, все коренится еще в его детстве, в том воспитании, которое дал ему дед — типографский рабочий, который еще в 1897 году, на заре социалистического движения в Японии, набирал газету «Родо Сэкай» («Рабочий мир»), издававшуюся самим Сэн Катаямой.

Вполне понятно, что в семье первых социалистов в Японии, безусловно, преобладали антивоенные настроения, которые в свое время не мог не впитать молодой Сабуро Касуя.

После смерти деда, когда семья переехала в один из крупнейших промышленных центров на острове Хонсю — город Осака, его отец-металлург также стал придерживаться социалистических убеждений. Поэтому и в дальнейшем Сабуро Касуя не разделял воинственной политики правящих кругов своей страны, хотя и утверждал, что является истинным патриотом Японии.