Крах операции «Тени Ямато»

Упадок душевных сил и желание смерти у Ямамото были бы несравненно большими, если бы он знал или хотя бы догадывался, что даже военно-морские коды Страны восходящего солнца давно известны американскому морскому командованию и что все его приказы, причем самого секретного характера, всегда были известны врагу, а все усилия, предпринимаемые во имя побед, заранее обрекались на провал. Постоянные неудачи в особенности стали преследовать адмирала в последние полтора года. Он никак не мог понять, отчего происходит так, что всякое предпринятое им сосредоточение сил в какой-либо точке Тихого океана никогда не оказывалось внезапным и всегда встречало явно подготовленное сопротивление. Почему-то стало правилом, что в нужном месте, в нужном количестве и в нужное время противник его заранее поджидал и, пользуясь превосходством в силах, постоянно навязывал свою волю.

Адмирал все чаще стал думать, что это не случайно, что, по-видимому, сами боги от него отвернулись, что сам Дзимму и Аматерасу[1] не хотят ему помочь ни в чем, а может быть, что еще хуже, и не могут. В то же время, имея богатый военный и житейский опыт, он в конце концов стал постепенно понимать, что, столкнувшись с англо-американскими метрополиями, имеющими в своем распоряжении бесчисленные человеческие и материальные ресурсы, сосредоточенные на громадных территориях в их колониях и зависимых странах, Япония попросту не выдержит чудовищного напряжения: крах, и полный, неизбежен, весь вопрос сводится только к срокам этого краха. И вот однажды в один из ответственных моментов войны (а было это 18 апреля 1943 года) адмирал Ямамото послал на свой авианосец шифрованную телеграмму, требуя, чтобы ему был подготовлен самолет, на котором он намеревался вылететь для наблюдения за ходом готовящегося сражения. Прибыв на авианосец, главнокомандующий императорским военно-морским флотом, подготовивший и осуществивший нападение на американскую базу Пёрл-Харбор, сразу пересел в бомбардировщик и поднялся в воздух.

Немедленно расшифровав посланную Ямамото телеграмму, американский военно-морской штаб по приказу командующего флотом США на Тихом океане адмирала Честера Уильяма Нимица тут же поднял в воздух все, что могло летать, и участь Ямамото была решена: его самолет был сбит американским истребителем…

За штурвалом истребителя, сбившего бомбардировщик Ямамото, находился один из лучших пилотов США во второй мировой войне, знаменитый ас Томас Ланфиер. Сам летчик, пилотировавший бомбардировщик с Ямамото на борту, выбросился с парашютом и был поднят японским эсминцем на борт, но, узнав о гибели адмирала, сделал харакири.

Так закончился жизненный путь одного из вершителей судеб на Тихоокеанском театре военных действий во время второй мировой войны, 59-летнего адмирала флота Страны восходящего солнца Исороку Ямамото.

Не в пример ему генерал Кэндзи Доихара был значительно меньшей фигурой. Шелленберг познакомился с ним в Берлине, когда тот еще был полковником генерального штаба японских вооруженных сил. Это было как раз во время приема военной делегации при заключении Антикоминтерновского пакта. Располневший не по возрасту полковник с раскосыми глазами и желтыми зубами не произвел вначале никакого существенного впечатления на немецко-фашистские круги.

Поэтому сам Фридрих Вильгельм Канарис — этот полугрек-полунемец, занимавшийся еще в первую мировую войну шпионажем в Испании, в свое время не совсем лестно отозвался о нем с точки зрения профессионала разведчика. Он считал, что если уж в боях у реки Халхин-Гол, в монгольских степях его вчистую переиграли русские, то как шеф разведслужбы японского генерального штаба он мало чего стоит.

Однако, будучи уже в чине адмирала и командуя абвером, то есть всей разведкой и контрразведкой немецкого генерального штаба во второй мировой войне, Канарис вдруг резко переменил свое мнение о Доихаре. Наталкиваясь в Юго-Восточной Азии повсюду, вплоть до Индии — этой жемчужины британской короны — на широко расставленную, а также весьма разветвленную сеть толково действующей японской разведки, Канарис вынужден был признать Доихару талантливым разведчиком. Когда того произвели в генералы, он, Канарис, скрепя сердце, через германского посла в Токио Ойгена Отта, передал-таки коллеге-шпиону свои поздравления и наилучшие пожелания.

Можно только догадываться, какие «наилучшие» пожелания высказал ему в собственных мыслях адмирал Канарис, который считал, что именно по вине подопечных генерала Доихары, систематически срывались затевавшиеся немецкой разведкой операции.

Прошел февраль 1944 года. Это был тяжелый месяц как для гитлеровской Германии, так и для милитаристской Японии. Форсировав на всем протяжении, кроме Корсунь-Шевченковского выступа, одну из крупнейших водных преград в Европе — реку Днепр, советские армии продолжали свое успешное наступление.