Крах операции «Тени Ямато»

Пряча пачку банкнот в карман, Юкио Коно сказал, что вполне разделяет точку зрения своего друга на этот счет. Пусть этот, по всему видать, привыкший к изысканной кухне субъект посидит теперь на матросской квашеной редьке и положенном пайке офицерского риса. Единственная роскошь, которая, быть может, ему все-таки позволительна, — это разве что лишняя чашечка сакэ. Хотя, судя по тому, как этот ферт только что тащил свой саквояж, когда по трапу перебирался на подводную лодку, вряд ли и она ему по нутру. Ну, что же, не велика печаль. В таком случае эту чашку после вахты он, Юкио, выпьет с удовольствием сам.

Выслушав такие признания своего друга, капитан Исикава, уже оставшись наедине с собой, подумал, что пребывание юного офицера на субмарине ничего хорошего ему не сулит. «Да и Юкио вряд ли вернется из этого рейса», — подумал Исикава несколько самодовольно, от сознания того, что ему самому везет в этом деле гораздо больше. Конечно, переданные Юкио Коно сто тысяч иен капитан баркентины жалел до слез. Но не передать их ему он не мог: при одной только мысли о полученной из промежуточной конторы шифровке за подписью «Юпитер», шифровке, предписывавшей любой ценой внедрить этого Дзиккона Нумато на субмарину, следующую в Сингапур, капитану 1-го ранга императорского флота Хирото Исикаве становилось не по себе.

Переданное той же радиограммой требование, подтвержденное впоследствии письменно, о необходимости перевода пятидесяти тысяч долларов на счет одного из швейцарских банков якобы за проданный рис, означало, что, провали Исикава всю эту дьявольскую затею, как немедленно, в тот же миг, в отношении к нему будут приняты самые решительные меры, в результате которых командир «Сакуры-мару» вынужден будет отправиться на океанское дно кормить рыб.

В том, что дело поставлено весьма солидно, не приходилось сомневаться, так как через еще ранее прибывшего к нему на борт баркентины Дзиккона Нумато он получил новый шифр расчетного счета, открытого на имя Хирото Исикавы в частном банке, входившем в группу из «семи гномов», территориально принадлежавшем Швейцарской Конфедерации.

Мысль о даче, вроде бы лично от себя, столь крупной премии капитану субмарины Юкио Коно пришла в голову Исикаве совершенно неожиданно и чисто интуитивно — так, как это иногда бывает, когда возникают вдруг самые шальные, на первый взгляд глупые, но на самом деле очень нужные для сохранения собственной шкуры решения.

Выходец из семьи потомственного токийского коммерсанта, Хирото Исикава уже в юные свои годы неплохо разбирался в «шарах», в тех, которыми так фарисейски манипулируют, к примеру, университетские коллеги какого-нибудь соискателя докторской диссертации, те самые добрейшие и милейшие коллеги, которые в открытую, с кафедры, превозносят диссертанта до небес, а после, при тайном голосовании, дружно выступают против.

Нет, ему, Исикаве, никак нельзя было уподобляться этим из ученого сословия господам потому, что хотя жуликом-то он был и натуральным, но несравненно более умным, чем те, кто, становясь на стезю преступности, пренебрегали правилами игры и двойственность в принципах признавали за вполне достойный прием. Нет, капитан Исикава был не таков. Не будучи излишне простодушным, он знал, конечно, что командир субмарины Юкио Коно в принципе в настоящий момент потешается над ним, полагая его одураченным, но все равно, где-то в тайниках своей души, испытывал глубокое удовлетворение от прекрасно и честно выполненного офицерского долга. Зная, что жадный платит трижды, Исикава и теперь решил заплатить щедро, но один раз, раз и навсегда утешая себя тем, что переданная им Юкио Коно в сущности не очень большая сумма зачтется Исикаве, породив у Юкио Коно уверенность в том, что он, Исикава, выполняет поручение весьма и весьма высокопоставленного начальства.

Удаляясь от рейдера «Сакура-мару» на полном ходу в сторону Сингапура, Юкио Коно, глядя в бинокль, долго любовался вздернутыми на бегучем такелаже баркентины, трепыхающимися на свежем ветру флажками расцвечивания. И напрасно полагал Исикава, что командир субмарины будет презирать его за «простоту». Наоборот, думая об Исикаве, Юкио Коно испытывал к нему чувство истинного почтения и благодарности — за то, что тот дал ему такую редкую возможность в таком опасном предприятии рассчитывать на столь солидную сумму. И сознавая всю трудность и опасность предстоящего ему пути, Коно без усталости возносил в своих мыслях горячие молитвы к Тэнно, императору — праправнуку богов, прося его, чтобы своей божественной властью тот отвел от него все невзгоды и помог ему остаться в живых.

На горизонте показались дымы идущих кильватерным строем кораблей, и, спустившись в боевую рубку, Юкио Комо скомандовал срочное погружение и уже в окулярах перископа наблюдал за проходящей под охраной трех эсминцев вереницей отряда военных транспортов, каждый из которых нес на корме развевающийся штандарт «Юнион Джек».