Крах одной карьеры

— Это просто зависть и происки! — Кушнир повернулся к собеседнику. — «Чистота эксперимента… неточность модели…». — Он передразнил взъерошенного парня. — Пустобрехи! Ума ни грамма, а Водолагин их за уши тащит, лишь бы «ученики» были…

Травински с интересом посмотрел на красное от злости лицо Кушнира, чуть улыбнулся:

— Это ваша обида говорит.

— Да причем тут обида! Просто противно становится…

— А вы знаете, — голос Травински вдруг стал тихим, и он задумчиво помолчал, — я бы мог вам помочь.

— Как? — удивился Валерий.

— Хотите, журнал опубликует ваш доклад на симпозиуме? Это псцдержит ваши позиции.

Кушнир вопросительно посмотрел на Травински. Тот спокойно выдержал взгляд и положил руку на плечо Валерия.

— Свое научное кредо надо защищать, юноша, — Травински покровительственно улыбнулся. — Ну так как? Согласны? По глазам вижу, что согласны. Вот и отлично. Скажу вам больше: я еще вчера связался с редакцией по телефону, и мой шеф просил заказать вам статью!

— Так мне ее надо будет писать?

— Зачем? Дайте мне ваш доклад, а я его отредактирую. С вашим портретом пойдет. В рубрике «Молодые ученые размышляют». Кстати, это вас поддержит и материально: у нас большие гонорары.

Кушнир невольно посмотрел на свой костюм и перевел взгляд на темно-серую тройку Травински.

— Это я в Париже покупал, — Травински устало потер виски. — Никак не могу здесь акклиматизироваться. Старею. Да, Валерий, а что это за молодой человек к вам подходил, когда я вчера от вас отошел? В светлом костюме, плотный такой…

— А… Это ученый, тоже участник симпозиума, только по другой секции. На пятом этаже живет в «Украине». Я на седьмом, а он на пятом. Мы с ним как-то завтракали вместе в кафетерии. Хороший мужик.

— Вот как, — Травински вздохнул. Открыл фотоаппарат. — Вы не возражаете, если я вас для журнала сфотографирую? Примите какую-нибудь не тривиальную позу.

Валерий положил ногу на ногу и, расстегнув пиджак, замер, подперев левой рукой голову…

Прощаясь, Травински чуть придержал руку Кушнира в своей:

— Да, Валерий, вы не говорите вашему знакомому, что мы с вами встречались и… договорились кое о чем. Знаете, я один, а желающих напечататься в нашем журнале очень много.

— Да что вы, — Кушнир вспыхнул, — конечно, не скажу.

— Вот и отлично. Ну, до завтра.

Войдя в холл гостиницы, Валерий сразу же увидел Андрея, который покупал в киоске газеты.

— Ну, как прошла секция? — поинтересовался тот, просматривая «Правду». — «Бой быков» был?

— Еще какой! Но я стоял насмерть.

— Мне говорили ребята из Уральского центра. Последнее слово за тобой осталось..

— Еще бы, — фыркнул Кушнир, — говорить можно много, а вот аргументировать может далеко не каждый.

— Что ж, с тебя причитается, — Андрей весело посмотрел на Кушнира.

— А я и не отказываюсь. Пойдем по молочному коктейлю вмажем?

— Пойдем, — Андрей сложил газету. — Для аппетита. Андрей глотнул приятный напиток.

— А этот американец тоже был на заседании? Кушнир с интересом посмотрел на Кудряшова:

— Слушай, вы что, сговорились? Ты про него спрашиваешь, а он про тебя.

— Про меня? — Андрей поставил бокал на стойку. — Ты шутишь?

— Что я, ненормальный? Прямо так и спросил: «Что за молодой человек?» Ну а я ему: «Сосед и тоже участник, только в другой секции работает».

— Что ему от меня надо? — Андрей, не отвечая, пожал плечами. — Псих какой-то… Ну да шут с ним…

Вечером Кушнир долго не мог заснуть. Он ворочался в постели, несколько раз вставал и выходил на балкон. Под его ногами лежал пустынный Крещатик, пролетали по широкому проспекту машины. А он стоял и думал о предложении Травински и о том, что, наверное, Мездриковский будет доволен, а он, Кушнир, утрет нос Гилярову и его компании…

Когда Росляков надевал очки и, читая документы, как-то странно опускал их на кончик носа, то становился похож на старого бухгалтера, изучающего финансовый отчет.

— Ты покури пока, — он глянул поверх роговой оправы на Андрея, — я сейчас…

Кудряшов прямо с поезда направился в управление. Оттуда позвонил жене. А потом его вызвал Росляков, и теперь Андрей сидел перед ним.

Наконец полковник дочитал сводку.

— Ну как съездил, боец? — Странная улыбка скользнула по его губам.

— Докладывать или отчет написать?

— Давай пока на словах. Было что-нибудь интересное?

— Наш «подопечный» вел себя спокойно. Встреч, которые бы вызвали наше любопытство, у него не было. Обычная журналистская работа. По вечерам сидел в номере гостиницы, один раз был в оперном театре. И, пожалуй, все…

— Так уж и все? — переспросил полковник.

— Вообще-то в его поведении были довольно интересные моменты, но я бы хотел их осмыслить…

— А может, вдвоем осмыслим? — лукаво прищурился Росляков. — Ну ладно, не хочешь говорить, не надо. Одно только поясни: ты сам почувствовал, что попал в поле зрения этого «журналиста»?