Крах одной карьеры

— Ну, показывай, как ты живешь? — Кудряшов решительно шагнул на порог. — О братец, да ты прямо буржуй! Ишь хоромы…

— Да какие хоромы, — Кушнир поморщился, — конечно, один, но есть ребята и получше устроились.

— Ну, ну, — засмеялся Андрей, — не зарывайся… Ты когда в Москву едешь?

— Да вот соберусь и пойду. — Валерий посмотрел на часы.

— А со мной не хочешь прокатиться? Я на машине сейчас еду. А?

— Слов нет, — Кушнир развел руками, — ты как добрый волшебник.

— Тогда выходи к подъезду, — Кудряшов потрогал магнитофон. — Хороша техника у тебя, Валера. Сколько отдал?

— Да ничего. Травински подарил. Помнишь, америкоза на симпозиуме в Киеве?

— Да ну? — удивился Андрей. — Ничего подарочек, тысячи на полторы тянет.

— Неужели так много?

— А ты что, не знал? — Андрей повертел в руках кассету. — Зайди в Москве на Садовую-Кудринскую в комиссионный и посмотри…

До Москвы Кудряшов и Кушнир доехали без приключений, поселились в «Заре». Андрей, сказав, что ему надо в библиотеку, уехал, а Валерий помчался на завод и пришел в гостиницу поздно вечером уставший и голодный. Кудряшов спал, а на столе под полотенцем Кушнир нашел тарелку с бутербродами и остывший чай в стакане. Наскоро поев, улегся в кровать, но потом встал и нерешительно подошел к телефону.

— Алло… Ирэн? Здравствуй!

— Валери… — голос в трубке дрогнул. — Ты откуда говоришь?

— Из гостиницы. Вчера приехал, но не смог позвонить — дела были, а сегодня только сейчас освободился. Как ты живешь?

— Валери… — трубка помолчала, и вдруг Кушнир услышал шепот: — Валери… Мне плохо без тебя.

До слуха молодого человека долетало прерывистое дыхание девушки, а думал он о другом.

— Валери, ты меня слышишь? — И тут только он понял, что Ирэн кричит в трубку. — Ты меня слышишь?

— Да.

— Я очень хочу тебя увидеть. Ты можешь приехать сейчас?

— Уже поздно, я очень устал.

— Тогда завтра. Позвони утром. Завтра суббота, и я не работаю. Ты позвонишь?

— Конечно.

— Мне надо много сказать тебе… Ты меня слышишь? — Вдруг в трубке послышался тихий и очень счастливый смех. — Я сегодня не засну, Валери. Совсем не засну. До завтра, милый. Спокойной ночи…

Кушнир осторожно положил трубку и повернулся. Кудряшов спал, сладко посапывая. Негромко лилась музыка из репродуктора, что висел над кроватью Валерия, и ему вдруг подумалось, что все-таки хорошо, когда есть человек, который ждет, и что он сделал правильно, позвонив Ирэн.

Травински позвонил Ирэн утром. Поздоровавшись, он начал расспрашивать, что собирается делать его секретарь. Ирэн отвечала осторожно, мучительно соображая, говорить или не говорить Гарри о приезде и звонке Валерия.

— Так, значит, мисс Ирэн, вы не знаете? — Травински помолчал, словно обдумывая, что предложить ей сегодня. — Да, а как поживает наш общий знакомый?

Сердце Ирэн сжалось, и она переложила трубку а другую ру-КУ, как будто это могло ее успокоить.

— Не знаю, шеф…

— Валерий в Москве, — коротко обронил Травински и снова помолчал. — Он позавчера приехал. Не звонил?

Ирэн, не зная, что ответить, молчала, а Травински, думая, что он ее удивил, с ласковой интонацией в голосе продолжал:

— Не переживайте, Ирэн. Очевидно, у него много было работы, и он позвонит сегодня.

— Что мне надо делать? — выдавила из себя Ирэн.

— Я думаю, встретиться. — Голос Травински стал жестче. — Не захочет, настаивайте.

— Мистер Травински, — Ирэн села и снова перехватила трубку. — А что потом?

— Я сейчас буду у вас, и мы вместе подумаем, как нам быть с нашим дорогим мальчиком. — Гарри помолчал. — Пора с ним поговорить откровенно.

Ирэн со страхом думала о том, что скажет, если позвонит Валерий. Позвать его на встречу с Травински? Она чувствовала, что Травински наконец получил какую-то необходимую ему информацию о Кушнире и готовится выйти на вербовку. Ирэн вдруг на секунду представила себе эту сцену и холодную, иезуитскую улыбку Травински, знавшего, что его жертве некуда деться, и ей снова стало страшно.

Телефонный звонок заставил ее очнуться.

— Я тебя целую, моя ласточка… — услышала она голос Валерия.

Как во сне промелькнули перед Ирэн какие-то полустертые временем картины: сильные руки отца, подбрасывающие ее к потолку, и голос, забытый, ласковый: «Лети, моя ласточка, лети…»

Ирэн судорожно вытерла кулачком щеку и, захлебываясь, сказала:

— Милый, у меня нет времени… Ничего не спрашивай, слушай. Сейчас придет Травински, и я не хочу, чтобы он слышал наш разговор. Он откуда-то знает, что ты в Москве. Не перебивай… Так вот, я ему не сказала, что ты мне звонил. Он хочет тебя видеть. Ты не должен с ним встречаться. Понял? Я тебя буду ждать, — она посмотрела на часы, — сегодня в семь около ресторана «Ласточка», что на Таганке. Понял?

— Ирэн, — голос Валерия удивленно замер, — конечно, тебе видней, но что тут такого, если Травински хочет со мной встретиться?

— Я тебе все расскажу потом. До вечера, — Ирэн услышала звонок в дверь и бросила трубку на рычаги.

— Мисс Ирэн, вы, как всегда, неотразимы, — улыбнулся Травински, но про себя подметил припухшие глаза и лихорадочное состояние своего секретаря. — Не звонил Валерий?

— Нет, — односложно ответила Ирэн.