Крах конного блицкрига. Кавалерия в Первой мировой войне

Так, именно спешенная кавалерия вкупе с Польским Легионом не позволила двум русским кавалерийским корпусам пробиться к Ковелю в завязке Брусиловского прорыва (подробнее — ниже, в последней главе). Летом 1916 года сформированные при австрийских кавалерийских дивизиях стрелковые дивизионы были развернуты в полки — каждый стрелковый полк по три дивизиона в четыре пеших эскадрона (сохранение прежней структуры). Кроме стрелковых полков, часть кавалерийских полков имела пешие эскадроны, в которых состояли безлошадные люди кавалерийского полка, использовавшиеся в качестве ближайшего пополнения. Теперь количество пеших стрелков в кавалерийских дивизиях стало превышать число собственно конников. Когда в 1916 году австрийские пехотные дивизии перебрасывались в Италию (до Брусиловского прорыва), то войсковая конница этих дивизий осталась на Востоке, причем эти эскадроны в основном придавались кавалерийским дивизиям и кавалерийским бригадам, служа, следовательно, пополнением для армейской кавалерии[200].

К 1917 году австрийский кавалерийский полк официально стал состоять из двух дивизионов — конного и стрелкового. Это — следствие спешивания кавалерийских дивизий из-за нехватки конского состава. Войсковая конница теперь имела не более восьмидесяти конников на пехотную дивизию, причем все, что возможно в отношении человеческого и конского материала, было передано в состав кавалерийских дивизий. А 2-я и 10-я кавалерийские дивизии были окончательно спешены, причем лошади передавались в артиллерию[201]. В итоге к 1917 году большая часть австрийских кавалерийских дивизий была спешена и переформирована в стрелковые полки.

В Германии также перешли к реформе перевода кавалерийских дивизий в стрелковые части. Но, как писал сам Э. Людендорф, «солдаты, выделенные из специальных родов войск, в большинстве случаев также неохотно шли в пехоту. Многие в пехоте видели себя лицом к лицу с опасностью, которую им до этого времени удавалось избегать»[202]. Тем не менее немецкая армейская конница к середине 1916 года сократилась на треть. К концу 1917 года немцы спешили около пятидесяти кавалерийских полков, преимущественно резервных и запасных. Только резервных кавалерийских полков за годы войны было образовано тридцати девять единиц[203]. При этом вся она находилась на Восточном фронте.

Сосредоточение кавалерии на Востоке позволило германскому командованию одержать ряд внушительных успехов в Румынии после прорыва румынской обороны в Трансильвании. Немцы предпочитали усиливать конницы пехотными частями и самокатчиками, насыщать артиллерией и пулеметами. Целесообразная организация кавалерийской дивизии, согласно германским представлениям, — три бригады по два-три полка в каждой. Также кавалерийская дивизия должна была иметь все необходимые вспомогательные войска: егерские батальоны, самокатчики, пулеметные отделения, артиллерийские батареи (в том числе и тяжелые), зенитные орудия, саперные отделения. Такие бригады могли использоваться и самостоятельно[204].

В условиях позиционной войны, в которой с конца 1915 года по примеру Французского фронта застыл Восточный фронт, конница должна была быть использована в качестве средства развития прорыва. Если учесть, что наступать должны были все три русские фронта, то кавалерия, казалось бы, получала значительные возможности для показа своих умений. Еще в ноябре 1915 года были сформированы 5-й и 6-й кавалерийские корпуса, а в марте 1916 года — 7-й кавалерийский корпус. Исходя из условий местности и задач, поставленных перед фронтами, четыре кавкорпуса были переданы на Юго-Западный фронт, а прочие три располагались севернее Полесья. Нельзя забывать и о том, что, помимо корпусов, армейские командования имели в своем распоряжении еще и отдельные кавалерийские дивизии.

Осмысливая опыт предшествующих сражений, русские военачальники уже поняли, что кавалерия должна применяться как комбинированный род оружия — маневр лошадью, удар — огнем. Ведь «конный бой построен на «шоке», на ударе холодным оружием накоротке, рассчитан на скоротечность, быстроту действий, бьет на впечатлительность, требует большой силы воли и решимости, правильного и верного нацеливания и способности быстрого маневрирования до удара, зачастую при бое небольшими конными частями, рассчитан на внезапность»[205]. При прорыве же сильно укрепленного неприятельского фронта конница не могла быть брошена во фронтальную атаку, чтобы не нести ненужных потерь. Следовательно, она должна была развивать успех прорыва, свершаемого пехотой во взаимодействии с артиллерией. Уже подводя итоги в эмиграции, Н.Н. Головин указывал на требования современной войны к кавалерии: «Конница для возможности своей работы должна владеть большим пространством». Отсюда вытекают принципы новой кавалерийской доктрины:

«1) кавалерия бьет не силой шока, а быстротой маневра;

2) кавалерия не боится широких фронтов;

3) управление даже небольшими частями принимает часто характер стратегического руководства»[206].