Крах империи

В Х веке русскими называли себя очень разные племена, разбросанные по колоссальной территории.

В наши дни слово «русский» предполагает все же какое–то общее этническое происхождение — почему все время рождаются попытки развести «российского» и «русского», «русского» и «русскоязычного». Попытки не особенно успешны, но главное — есть потребность в разделении понятий.

Само слово «русский» в XVIII–XIX веках имело несколько другой смысл, чем сегодня: для того, чтобы назвать человека русским, не имело никакого значения его этническое происхождение. Не было разделения русского и русскоязычного. Русский — т. е. считающий родным русский язык и признающий российскую культуру своей. Крещеные евреи, лояльные Петербургу татары или остзейские немцы были русскими и в собственном представлении, и в представлении окружающих.

XIX век Российской империи — век расцвета культуры победителей, строителей империи, которые обогатились и материальными ценностями, и притоком генофонда побеждецных, и их культурой.

Сохранилось предание: Екатерина II, принимая Дерибаса, спросила его — вполне ли он уже сделался русским? На свой счет, стало быть, княжна Ангальт–Цербсткая не сомневалась — она давно уже стала русской!

Между прочим, эту историю неоднократно печатали в книгах царской России, как весьма назидательную историю. И воспринимали ее без тени иронии. Действительно: интересно ведь, когда именно испанский аристократ Хосе де Рибас превратился в русского Дерибаса.

Русский язык мало приспособлен для выяснения вопроса, что имеется в виду под исходным понятием «народ»? У нас народ — это и есть народ, попробуй раздели обозначаемые одним словом разные понятия. Вот у англосаксов — несколько слов, отражающих понятие «народ».

Folk — это народ. Тот самый, от которого фольклор… Это люди, имеющие общего предка. Скорее всего — мифического, как Ромул у римлян… Но folk — это общность по крови. Римляне были таким folk'ом в эпоху первых семи царей, в V–IV веках до Р. Х. Русские — в легендарные времена племенных союзов, самое позднее — первых киевских князей.

People — это тоже народ. Только это народ, объединенный уже не происхождением от общего предка, а общими обычаями. Английское «пиплз» прямо происходит от латинского «пополюс» — откуда и слово «популяция». То есть все, кто народились, народ. Русское слово «народ» — то есть все, кто народился, ближе всего к этому римскому «пополюс». Это такой крестьянский народ, вроде «пополюса» древних римлян, французов ХУ или русских XVII века.

А вот natiоn — тоже народ. Но это народ, объединяемый законами. Народ, определяющий, по каким правилам жить. Пока властвуют религия и обычай, от своей принадлежности к народу не отречешься. Но раз объединяют правила, то их ведь можно и принять, и не принять. От правил можно и отказаться.

Такое состояние народа позволяет расширять его до полного распыления, до того, что «новеньких» будет приходиться по 100 человек на 1 «старого».

Римляне старого времени считали, что «старые римляне» — спокойные, ироничные современники Марка Порция Катона, участники Пунических войн — исчезли ко времени Гражданских войн, то есть примерно к 1 веку до Р. Х. Люди италийского племени исчезли как особый народ, дав начало новой исторической общности — ромеям, римлянам.

Действительно — уже ко времени Гражданских войн изменился сам смысл слова «римлянин». Слово это перестала подразумевать некое этническое происхождение. Римлянин — это, во–первых, любой подданный империи. Во–вторых, обозначение человека, свободно владеющего латынью и признающего историю Рима как свою историю. То есть римлянин — это название не было связано с каким–либо этническим происхождением, а было связано с культурно–историческим самоопределением.

Выходя из имперских владений в земли германцев и британцев, цыгане определяли себя как «ромалэ» — то есть римляне.

Потомки солдат и офицеров Траяна получали земли на Дунае, заводили семьи — часть с местными уроженками, женщинами племени недавних врагов — даков. Народ, который возник в результате этих процессов, называет сам себя румынами — то есть ромеями.

Современные греки называют себя эллинами — но это городское и книжное название. Эллинами стали называть себя греческие националисты XIX века, городские образованные умники. А если бы еще в начале ХХ века вы спросили старого крестьянина, кто он, старик уверенно ответил бы, что он — ромайос.

Сложность понимания в том, что в национальных государствах и в империях nation — все–таки разные явления. В Швеции или во Франции складывается особый, сложно устроенный — но народ. А вот имперская общность — это нечто особое. Это не folk, не people, даже не совсем nation.