Крах фальшивых богов

К. Отлично. Сегодня мы с вами в очередной раз стали свидетелями одному потрясающему чуду. Я не могу назвать эту любовь простой. Словно наши боги послали через эту звездную пару послание всем гражданам нашей страны. Все же такое нельзя придумать и пересказать, такое можно только пережить. С вами был специальный выпуск «Ночного гора» и на столь радостной и неожиданной ноте мы вынуждены простить. Но обещаю, в следующий раз, мы обсудим еще парочку важных вопросов, так что оформляйте подписку и не забывайте, что только наше издание предоставляет всю информацию из уст первоисточника.

Глава 54

— Как себя чувствует, на том же месте, которым мне так красноречиво угрожал в прошлый раз? — я опустился на жестяной колченогий стул, покосившийся от времени и грузности своих пользователей.

— Думаешь она пощадит тебя, используя в своих интересах? — Фил вскинул на меня затравленные глаза и тяжело вздохнул. — Не обольщайся просто использует и выбросит точно так же, как поступила со мной. Алексис не святая, на нее просто не действует вакцина.

— Я прекрасно об этом знаю, она не только может ее создать, но и прекрасно чувствует себя, используя антидот к ней, — покачал я головой при виде потухшей надежды в глазах бывшего мужа, моей невесты.

— Но ты действительно полагаешь, что эта стерва пощадит тебя? — он попытался дернуться в магических путах, но чары не позволили бунтовать. — Использовав тебя ради собственной выгоды, она безжалостно сотрет тебя с лица земли. Я до последнего думал, что она наивная овечка, которой нет никакого дела до власти. Но ошибся, играя всеми нами, она проложила себе путь на вершину и безжалостно растоптала тех, кто был с ней рядом.

— Думаю, для тебя это так и осталось загадкой века, — едва не рассмеялся я, от такого заявления. — Но если бы ты и Химор не попытались тронуть меня, то ничего этого не произошло бы. Алексис гениальный химик, который по памяти смогла разработать один из опаснейших штаммов вируса, но, к сожалению, пока что в политике она совершенно бесполезна. Ее придется с самых азов обучать. Но думаю первый год, а то и два никто не будет ожидать от нее чудес. Достаточно поддерживать образ доброй, но справедливой святой готовой на все ради своего народа. А там время покажет, кого и как я распределю на местах.

— Подожди, что именно ты пытаешься этим сказать? — мужчина осунулся и перестал выглядеть на свой достаточно юный для главы государства возраст.

— Знаешь, чем диктатура отличается от тирании? — вскинул я вопросительно бровь. — Только формой подачи. Оба этих государственных строя подразумевают под собой жесткий режим правления, в котором нет места личностному мнению народа. Ты же пытаясь балансировать на грани добра и зла, упустил все шансы. Тебя предали не потому, что ты плохой архиепископ, а потому что не нашел в себе силы прижать за горло всех остальных.

— Тогда бы я прослыл настоящим извергом, как мой дед, а допускать подобного было нельзя, — на лице собеседника промелькнула обреченность и смирение.

— А это стало твоей следующей ошибкой, которая и привела тебя в эти застенки, — печально пожал плечами, — никогда нельзя быть хорошим для тех, кто тебя ненавидит. Думаешь, хотя бы один епископ за тебя заступился? Нет, им не нужно этого делать. Ты слаб и бесхребетен в их глазах. Пытаясь угодить всем, ты уступил право сильнейшего мне. Смирись, если твоего отца хотя бы уважали, за железный кулак и диктаторские наклонности, унаследованные от родителя. То тебя никто и ни за что не уважал, ты стал препятствием на пути у их шанса перегрызть друг другу глотки в погоне за лакомым куском власти и богатства.

— И ты надеешься при помощи Алексис сдержать их всех? — Филурай ехидно вскинул бровь. — Да ты еще более отчаянный, чем я себе представлял. Они ее сломают и не заметят, особенно, если за всем этим стоишь именно ты, а не моя бывшая женушка.

— Понимаешь ли, мой милый друг, я не такой дурак, каким был ты, — склонив голову набок, тихо произнес я, — я уже держу их в страхе и панике. Бью по больному и заверяю в том, что лучше подчиняться моей жене, иначе политическая машина перемелет их в труху и выкинет на обочину жизни.

— Ты хотя бы сам себя слышишь? — совершенно безумно рассмеялся мой собеседник. — Да вам обоим меньше, чем мне. И если уж меня, сильного лидера и архиепископа с длиннейшей родословной, они пытались убрать, то вас двоих и подавно. Вы оглянуться не успеете, как окажитесь рядом со мной. Власть не дается так просто!

— Возможно сейчас мне немногим больше двадцати, и я пытаюсь выжить в чужом и непонятном мне мире, который распахнул свои двери совершенно неожиданно, — достав из кармана пальто планшет, набрал сводку о взрыве лаборатории. — Но в том мире, откуда мы с Анастасией родом, я был известным дипломатом, а она надеждой всей оборонной промышленности. Вот только судьба оказалась намного изобретательнее, и мы два человека совершенно из разных кругов, встретились тут, дабы устроить государственный переворот.