Крах династии

— Так я вас и провожу! — загорелся хозяин, который только теперь окончательно поверил, что за спасение дочери мы не собираемся требовать плату.

— Нет, нас провожать не нужно, только укажите, как туда можно незаметно подойти, — попросил я.

— А давайте, я провожу, — неожиданно вмешалась в разговор Даша.

— Не нужно, — подал голос Алексий, — просто скажи словами.

— Но я сама хочу, — заупрямилась девушка. — Мы так подойдем, никто не заметит, я там в детстве в прятушки играла.

— Нет, тебе туда ходить нельзя, — твердо сказал я.

— Тогда идите вдоль тына, а как увидите баньку, так там, стало быть, Яшка и живет, — прекратила бессмысленный разговор Агриппина Филаретовна.

— Пошли? — предложил я попу. — Или ночи дождемся?

— Днем лучше, сбежать не сможет, — решил он. — А вы, хозяева, из избы поостерегитесь выходить. Хотя ваш Яшка мух и не обижает, а человека запросто зарежет.

Хозяев предупреждение напугало, но никто из них не решился нас расспрашивать. Мы с попом вышли во двор. Опять в нос ударила вонь. Работники были заняты своими делами, и на нас никто не обращал внимания. Стараясь не привлекать к себе внимания, мы пошли вдоль тына к баньке, в которой жил наш «желтый карлик». До нее от избы было метров сто пятьдесят. Банька оказалась небольшая, рубленная, без окон, так что заметить нас Верста не мог.

— Самое опасное — это его быстрота, — инструктировал я отца Алексия. — Я такого никогда не видел. Если он нас заметит, то ничего мы ему не сделаем, в лучшем случае сбежит.

— Будет тебе, я и не таких шустрых видал, как-нибудь справлюсь.

— По-хорошему, на него нужно облаву устроить, а мы с тобой вдвоем идем, можем все дело испортить. Если он убежит, то мы его потом никогда не сыщем.

— Некуда ему отсюда деться.

— Только что нас с тобой положить!

— Опять ты, Алеша, меня пугать взялся. Не надо, я уже и так пуганый, перепуганный, меня не то, что твой малыш, великан не испугает!

Однако, когда мы подошли к бане метров на тридцать, Алексий замолчал, приготовил кинжал и пошел неслышной кошачьей походкой. Возле входа мы разошлись, он встал с одной стороны дверей, а я обошел баню с тыла и проверил, нет ли второго выхода. Возле дверей мы сошлись. Увы, нашего желтолицего в бане не оказалось, о чем красноречиво свидетельствовала припертая колом дверь.

— Вот, анафема, куда же он подевался! — сердито сказал Алексий. — Неужели сбежал!

— Мало ли, может, отошел по своим делам. Что делать, придется ждать. Может быть, это и к лучшему, подготовимся к встрече.

— Ладно, ждать, так ждать. Слушай, и как это люди в такой вони живут, — посетовал священник. — Жаль, что выпить нечего, отметили бы мое рукоположение! Знаешь, сколько лет я об этом дне мечтал!

— Ну, вот, у тебя такой праздник, а я втянул в это паскудное дело!

— Ничего, послужу так Господу и православию. Видать, наш-то малый от нечистого, вон, сколько христианских душ погубил!

Мы присели на завалинки, помолчали. Я думал, как лучше организовать засаду. В идеале, одному из нас стоило спрятаться в бане, другому ждать снаружи. К сожалению, это не проходило, в нашей части двора никаких строений не оказалось, и укрыться было негде. Я даже на предмет засады обследовал дровяник, но он был мал, не по нашим габаритам.

— Давай тын проверим, — предложил я, — у Версты непременно должен быть какой-то лаз, чтобы попадать сюда, минуя хозяев.

— Посмотри сам, а я тут посижу, отдохну, что-то у меня душу жмет.

— Да никак ты заболел? — забеспокоился я.

— Нет, вроде все хорошо, но на душе почему-то паскудно, видно, плохо похмелился.

Я посмотрел ему в лицо.

Выглядел отец Алексий, как всегда, только смотрел грустно.

— Нужно будет тебя подлечить. Как только освободимся, сразу же займусь твоим здоровьем, — пообещал я и пошел искать лаз в заборе.

Как всегда все тайное оказалось на поверхности. В одном месте тына жерди были подрезаны снизу, а сверху укреплены так, чтобы легко раздвигаться. Причем лаз был такой узкий, что пробраться сквозь него обычному человеку было невозможно, что говорило о том, кто его сделал.

Запомнив место, я вернулся к Алексию. Он задумчиво жевал травинку.

— Я вот о нашем патриархе размышляю, — сказал он, поднимая на меня глаза. — Дивлюсь на то, что он мне с первого слова поверил. Хоть и мало мы говорили, а я успел ему всю свою жизнь рассказать и то, как пришел к истинной вере, и как мне просветление было.

— Служба у него такая, в людях разбираться. А кто ты есть, у тебя на лице крупными письменами начертано.

— Не скажи, другие то же видели, да не прочитали, а он сразу понял.

— Давай это позже обсудим, а сейчас решим, что дальше станем делать. Может, нам пока уйти отсюда, а как Верста вернется, подкрадемся и запрем его в бане. Тогда он наверняка никуда не денется, а пока посидим на том конце двора, за колодцем.

— Можно и так, а лучше я побуду в бане, а ты сиди за колодцем. Как он вернется, ты его с одной стороны будешь брать, а я с другой.

— Не получится, от колодца сюда слишком далеко бежать, я не успею тебе помочь.

— Мне помочь? — усмехнулся он. — Ты что, не видал меня в деле?