Крайний срок

У вируса Келлис-Эмберли есть одно положительное качество: он поражает только млекопитающих. Подумайте хорошенько. Как насчет гигантского кальмара-зомби? Сцена из ужастика, но на этот раз у спрута выросли бы добавочные щупальца. Шоу не для слабонервных. Но если я вас еще не напугал, поразмышляйте на досуге вот о чем. Крокодил средних размеров намного превышает предел, после которого у животного может активироваться вирусный процесс. Представляется этого гиганта в роли зомби?

Вот-вот. И я такого же мнения.

У Келлис-Эмберли есть одно очень паршивое качество: он поражает всех млекопитающих. От самой маленькой полевки до голубого кита (если они еще не перевелись в океане). Это значит, что любое лекарство, которое мы придумаем, должно помогать этим животным. В противном случае всегда остается вероятность, что вирус мутирует и вернется для новой попытки. Вирусы вообще невероятно изобретательны. С нынешней формой заболевания мы хоть как-то смогли справиться. Не знаю, насколько быстро мы приспособимся к перемене в правилах игры.

Из блога Алариха Куонга «Куонгософия», 12 апреля 2041 года.

Десять

Свежий воздух ударил мне в лицо, когда за мной со стуком захлопнулась дверь лаборатории. Я, пошатнувшись, остановился, осознав одновременно две вещи. Во-первых, я находился один посреди заброшенного бизнес-парка. Во-вторых, хотя я и вооружен словно для полевой работы, из брони на мне только мотоциклетная куртка. Похоже на рецепт для самоубийства, но этот момент уже миновал (он был приемлем тогда, когда я плохо соображал). Я быстро огляделся по сторонам — не движется ли поблизости кто-нибудь зомбиподобный. Чисто. Заметил я только наш микроавтобус, стоявший посреди руин безмятежно, словно остров.

Я сделал еще шаг вперед, не понимая, что собираюсь делать. В голове была пустота. Наконец меня осенило. Микроавтобус. Вот куда я хотел попасть. Именно там мы с Джорджией тысячу раз спасали друг другу жизнь… А затем я потянул спусковой крючок и убил ее, мою сестру — лучшего друга, единственного родного человека. Один выстрел — и конец.

Ей стало бы лучше, — прошептала Келли в черной пустоте моего сознания — там, где раньше звучал голос Джорджии. Мир снова затянуло мраком.

Щелчок захлопнувшейся дверцы микроавтобуса вторично вернул меня к реальности. Мой указательный палец чуточку онемел и ныл глубоко под кожей. Значит, я сделал себе анализ крови и получил положительный результат. Никакой активации вирусного процесса. Пока, по крайней мере. Я уныло обвел взглядом салон, поднял глаза к потолку, на котором когда-то алело пятно Роршаха — кровь Джорджии, брызнувшая сразу после убийства. На миг пятно предстало передо мной — подсохшее, успевшее стать буро-коричневым. Я моргнул — морок исчез. Клякса сменилась стерильно-белой краской.

— Дыши, Шон, — услышал я Джорджию — теперь у меня за спиной, а не в голове. Она говорила спокойно и немного весело. Я понимал: она успокаивает меня, спасает от панической атаки. Ничего особенного, мелочи во время ежедневной работы. На самом деле я к подобным приступам не склонен, но когда сутки напролет имеешь дело с мертвяками, рано или поздно обязательно сорвешься. Доиграешься до аневризмы.

— Ты слышала ее слова? — требовательно спросил я, сжав кулаки. Желание обернуться на звук ее голоса стало поистине нестерпимым, но я сидел и таращился на потолок, ожидая появления кровавого пятна. — Тебе стало бы лучше.