Крайний срок

– Черт, я почувствовала, что не оберешься беды, когда услышала о них от Элмера. А что регистраторша? Она не проболтается?

– Нет, – ответил Бирс. – Я приказал ей все запереть, отправляться домой и ждать меня. Она послушается: ведь она по мне сохнет.

– Как все остальные, – сказала Глория.

– Включая присутствующих, – усмехнулся Бирс.

– Не обольщайся, – одернула его Глория. – Ты – всего лишь инструмент с инструментом. Не забывай об этом.

– Я помню, – сказал Бирс понуро.

– Нас обоих интересует во всем этом одно: деньги. Не считаешь же ты, что мне нравится уродовать свою фигуру, вынашивая твоего ребенка.

– Как знать? Может, еще понравится.

Глория не ответила. Она в задумчивости барабанила пальцами по туалетному столику.

– Хорошо, – решила она. – Осталось избавиться от Дугласа.

– А как быть со стариком? – спросил Бирс.

– Ждать. Может быть, мы займемся им позже, если он переживет все обрушившиеся на него удары. В конце концов, ему уже восемьдесят! Он может в любую минуту отбросить копыта и без нашей помощи.

– Не нравится мне это, – признался Бирс. – Может, лучше затаиться?

– Любовничек празднует труса? – поддразнила его Глория. – Нет уж, мы зашли слишком далеко и не можем остановиться. Не думаю, чтобы кто-нибудь связал гибель Елены со смертью Лэма и Рендла. А хоть бы и связал! Мы не присутствовали при кончине этих двух олухов. Ты – всего лишь домашний врач, чья задача – обеспечить Элмеру Липпинкотту рождение здоровенького детеныша.

Джесс Бирс поджал губы, обдумывая положение. Потом он кивнул.

– Где я найду Дугласа? – спросил он.

– Самое забавное, что он здесь. Старик вызвал его сюда.

– Старик по крайней мере не собирается каяться в грехах?

– Не понимаешь ты Липпинкоттов, Джесс! Ну, помучался он угрызениями совести, оплакал своих прощелыг, но к утру снова стал молодцом. Дуглас понадобился ему для того, чтобы передать ему дела, которыми раньше занимались его братья.

– Понятно. Как я это сделаю?

Она задумалась, сунув в рот указательный палец.

– Я вызову Элмера сюда, а ты спустишься вниз и пришьешь третьего прощелыгу.

Бирс кивнул.

– Ты сможешь имитировать сердечный приступ?

– Еще как! – сказал Бирс. У меня припасены препараты для любой имитации.

– Отлично! А теперь выметайся. Мне надо докраситься. Через десять минут я позову Элмера. Можешь обработать Дугласа в кабинете. Только сперва дай мне докрасить глаза. – Она улыбнулась Бирсу. – Ведь мне надо будет задержать Элмера.

– Кто же устоит перед тобой!

– Льстец! Тебе не мешает это брюхо, которым ты меня наградил?

– Оно не помешало бы мне, даже если бы выросло еще вдвое.

– Пошел вон, не отвлекай меня! Через десять минут он поднимется сюда.

Римо вел машину, Чиун сидел сзади. Руби излагала то, что узнала от доктора Гладстоун.

– Это она убила обоих Липпинкоттов, – говорила Руби. – А до этого – Зака Мидоуза.

– Кто такой Зак Мидоуз? – спросил Римо.

– Частный детектив, написавший письмо президенту насчет заговора с целью убийства Липпинкоттов. Она убила и его, и того, кто навел Мидоуза. Потом наступила очередь двоих братьев.

– А теперь мертва и она сама, – сказал Римо. – Зачем же мы торопимся к Липпинкотту?

– Она сказала еще кое-что, – ответила Руби.

– Выкладывай! – потребовал Римо.

– Наверное, она восхищалась моим фокусом с карандашами, – сказал Чиун.

– Нет, – ответила Руби.

– Но фокус ее сильно впечатлил, – сказал Чиун.

– Выкладывай! – повторил Римо.

– Я спросила ее, почему она ополчилась на Липпинкоттов, а она и говорит: «Мы покончим со всей семейкой».

– Ну и что? Ведь ее больше нет в живых, – сказал Римо.

– Она сказала «мы», а не "я". У нее есть сообщник.

– Или сообщники, – молвил Чиун. – Слово «мы» не свидетельствует о том, что сообщник всего один.

– Правильно, – согласилась Руби. – Но и это не все.

– Она еще что-то сказала? – спросил Римо.

– Да, что деньги Липпинкоттов перейдут к ним. Я обмолвилась, что наследникам это придется не по вкусу. А вот каким был ее ответ: «Это мы еще поглядим!»

– Как это понимать? – спросил Римо.

– А так, что у нее есть сообщник в самом семействе.

– Старик, – решил Римо – Он с самого начала мне не понравился.

– Предубеждение против возрастной группы! – возмутился Чиун. – Никогда не слышал более предвзятого утверждения! Сознайся, что он не понравился тебе только потому, что стар.

– Вполне возможно, – согласился Римо. – Старики – все равно что шило в заднице: они день и ночь только и делают, что ноют, препираются, брюзжат. То им лифты не нравятся, то записки под дверями. Всегда найдут, к чему прицепиться.

– Патологический случай предубеждения против определенной возрастной группы. Впрочем, чего еще ждать от расиста, женоненавистника и империалиста? – вознегодовал Чиун.

– Совершенно справедливо, папочка, – согласилась с ним Руби.

Римо стиснул зубы и еще быстрее помчался по автостраде, ведущей на север, к имению Липпинкоттов.