Край земли у моря

— Да, ему тут нравится, — она широко и весело улыбнулась. — Слушай, неужели он будет когда-нибудь таким же, как ты? Даже поверить трудно!

— Каким?

— Ну... таким, — она провела рукой по его плечу, снизу вверх, и чуть сжала.

— Будет... Судя по тому, какой он упрямый — явно будет, — усмехнулся Дел, покосившись на Томми, который упорно продолжал бороться с застежкой. Решив порадовать ребенка, расстегнул часы, оставил их в цепких пальчиках и пошел обратно к тренажерам.

Он прекрасно понимал, что ведет себя как мальчишка, и, надо бы еще поработать с тренажером, дающим нагрузку на ноги, но вместо этого, сделав пару десятков упражнений, не выдержал и полез на турник — уж очень хотелось, чтобы Карен лишний раз посмотрела, какой он ловкий и сильный.

Зрелище получилось вполне эффектное — он подтягивался, переворачивался, делал «солнышко», все увеличивая и увеличивая темп. Сосредоточившись на движении, Дел не смотрел по сторонам, и так зная, что Карен не сводит с него глаз и, разумеется, догадывается, что выделывается он исключительно ради нее.

Соскочив, тоже весьма эффектным прыжком, он обернулся и про себя чертыхнулся: Рики уже был там, стоял рядом с Карен и что-то бубнил, усиленно жестикулируя. Обернувшись и увидев Дела, итальянец шагнул навстречу, радостно поприветствовал его, высказал пару комплиментов в адрес Томми и предложил поотжиматься — кто больше.

— Или можно штангу — лежа, — добавил он, кивнув на соответствующее приспособление.

— В четверг, если хочешь. На сегодня я уже все, — ответил Дел и пошел переодеваться.

Они шли домой не торопясь — вечерами становилось не так жарко, и приятно было прогуляться по дорожке. После душа Дел надел джинсы и футболку и теперь чувствовал себя довольным и расслабленным. Ныли плечи — он все-таки взял слишком высокий темп — но это тоже было приятно.

Томми он нес на руках — он любил носить его и чувствовать под руками теплое, живое и уютное тельце. Ребенок, устав от обилия впечатлений, без споров отдал часы и сонно посапывал, привалившись к плечу. Вспомнив, Дел спросил:

— Что тебе наплел этот Рики? Опять прокатиться по окрестностям приглашал?

— Да нет, — отмахнулась Карен, — он тоже приглашен на день рождения к Меррику — вот по этому поводу и трепался. Потанцевать он со мной, видите ли, желает. Да ну его!

— Он тебе крепко не глянулся...

Карен вздохнула — объяснить то, что она чувствовала, было слишком сложно.

— Он... в нем есть что-то не то. Словно все это ничего не значит — а значит только он сам.

— Что ничего не значит? — не понял Дел.

— Люди... и все вокруг. Ну, не знаю я, как это сказать. Только когда что-то не по нему выходит, даже мелочь — он очень злится. Не показывает — а злится. Ну чего ты про него затеял вдруг? — спросила она жалобно. — Не хочу! И так сегодня... — и осеклась.

— Что сегодня?

— Да ладно, ничего.

— Она что — сказала тебе что-нибудь не то?

 Дел сразу понял, о чем идет речь.

— Нет, просто... неприятно было. Ну ладно, чего об этом говорить? Все, уже забыли...

Сказать ему, как эта женщина — такая ухоженная, элегантная, пахнущая дорогими духами — смотрела на нее? Словно на ничтожную деревенскую замарашку, у которой хватает наглости соваться туда, где ей явно не место! А когда Карен сказала, что она кена Дела — сколько во взгляде появилось презрительного удивления, что эта замарашка еще смеет не бог весть что!

Отмахнувшись от неприятных воспоминаний, Карен постаралась улыбнуться. Отобрала у Дела крепко спящего ребенка, положила в коляску. Теперь можно было ухватиться за освободившуюся руку. Рука была большая и горячая — держась за нее, не хотелось думать ни о чем плохом.

— Здорово ты сегодня... на турнике. 

— Заметила все-таки? — Он расплылся в улыбке. — Я уж думал, что ты ничего, кроме этого фигуристого Рики, и не видела.

— Видела, видела...

— Тогда еще похвали — что я, зря старался? Сказал специально — чтобы она развеселилась.

— Ты у меня самый-самый, — Карен ткнулась носом ему в плечо и действительно рассмеялась.

В четверг Дел понаблюдал, как Рики расправляется с охранниками, и зрелище ему не понравилось. Итальянец и вправду был хорош — даже очень хорош — но дело было не в этом. Ему слишком нравилось побеждать, и не просто побеждать, а унижать и причинять боль. Уже после того, как противник сдавался, он секунду-другую не отпускал его, напоследок зажимая еще больнее.

Скрутив очередного парня и чуть не выдавив из него слезу — во всяком случае, мальчишка побагровел и отошел с перекошенным липом, потирая локоть, Рики решил почтить вниманием и Дела.

— Ну что, попробуем? — и приглашающе кивнул на мат.

Делу очень хотелось показать ему, кто в доме хозяин, но он решил повременить с этим — пока хватит и более простого способа.

— Да не-ет, — лениво протянул он. — В другой раз.

— Мы с тобой вроде договаривались поотжиматься на счет. Тоже не хочешь? Десять раз форы даю!

— Можно. Только фору... давай я тебе дам? Раз тридцать, скажем.

Еле заметная насмешка, звучавшая в голосе Дела, да и само предложение итальянцу явно не понравились. Зато охранники навострили уши.