Край земли-2. Огонь и пепел

Михаил казался совершенно растерянным. Он взглянул на Оливию и Антонио, что сидели позади, на бревне. В глазах Собески читалось отчаяние. Она прекрасно понимала, в каком положении оказался ее возлюбленный. Он мог бы солгать, но это шло вразрез с выбранной им линией поведения и желанием предотвратить войну. Он мог бы сказать правду, и это делало бы его предателем. А что будет, когда он откажется отвечать перед этой толпой? Антонио просто мотал головой. Он был всецело на стороне Михаила и дал понять, что он в этой ситуации отказался бы отвечать. Квалья понимал, что именно такой ответ его друг видел сейчас единственно правильным.

– Я на такие вопросы отвечать не намерен! – громко заявил Крашенинников, и толпа буквально взорвалась. Люди вскакивали с мест, и в его адрес сыпались проклятия и угрозы. Конечно, было много и таких, кто не был одержим паранойей обоюдной ненависти. Но они вели себя куда спокойней. Именно поэтому, громче всех были сторонники агрессивных действий. Именно поэтому, казалось, что их абсолютное большинство. Голоса разума, как правило, всегда тонут в таких бурях…

Михаил взял за руки Оливию и Антонио.

– Идем домой. И поскорей.

Видя, что они уходят, толпа зашумела еще больше и отдельные группы начинали выдвигаться из нее, чтобы догнать. Рон Джонсон быстрым шагом подошел к шерифу.

– Не сработало, Карл. А ведь я тебя предупреждал.

– Как же мне не нравится, когда ты меня предупреждаешь и оказываешься прав, – сказал Риггз, выплевывая соломинку и тяжело вздохнув.

– Что дальше, Карл? Ты позволишь толпе линчевать их?

Шериф смерил здоровяка многозначительным взглядом и покачал головой:

– Держись рядом, иначе они линчуют меня.

Риггз встал между уходящими вулканологами и толпой поселенцев:

– А ну тихо! Я сказал, тихо!

– В чем дело, Карл?! Останови их! Верни их и заставь ответить на этот вопрос! Он не ответил! – кричали из толпы.

– А что вы, собственно, ждали?! Поставьте себя на место этого русского и скажите мне, стали бы вы сами отвечать на такой вопрос?!

– Значит, его надо пытать! – выкрикнул кто-то. – Эй, Джонсон! Тебя же учили делать это профессионально!

– Знаешь, приятель, я что-то подзабыл, как это делается! – лицо Рона скривилось в угрожающей ухмылке. – Что если перед тем, как начать их пытать, я потренируюсь на тебе?!

– Эй, Карл! Но на том берегу русские!

– Ты бы предпочел, чтоб там были какие-нибудь афганцы, северные корейцы или кто? Ты в России, болван! А о том, что на том берегу есть люди, мы подозревали, да еще и знали и раньше! Что изменилось вдруг?!

– Но надо что-то делать!

– Что, например? Загнать их в резервацию? Подарить им отравленные оспой одеяла?

– Какого черта ты несешь, Карл?!

– Это вы, какого черта тут орете! Ничего не произошло! А этот русский был с нами честен! И он не желает, чтоб мы конфликтовали!

– Но он не ответил на вопрос!

– Точно так же поступил бы и я!

– А что если они нападут?!

– Значит, мы будем защищаться!

– И все?! Лучшая защита – это нападение! Мы должны ударить первыми!

– Черт тебя дери, Гувер! Что-то мне подсказывает, что если русские и нападут на нас, то только потому, что среди нас есть такой кретин, как ты!

– А ты просто трус! – заорал розовощекий морщинистый Гувер.

Карл громко хмыкнул. Затем расстегнул пояс с двумя револьверными кобурами и опустил на траву. Сверху положил свою шляпу.

– Ну что ж, смельчак, подойди сюда и скажи мне это в лицо, – спокойно сказал шериф. – И вообще. Кто из вас, крикунов, считает, что рожденный славной землей штата одинокой звезды[5], Карл Монтгомери Риггз, является трусом, пусть сейчас же выйдет сюда и покажет, насколько он смелее меня!

Эмоции в толпе вдруг резко поутихли и кто-то осторожно произнес:

– Эй, он же имел в виду, что ты русских боишься…

– Да это вы обделались от страха! Одного русского мы только что видели и что?! Он похож на дьявола?! Единственное, чего я боюсь – это человеческое скудоумие, которое не знает границ и ему не нужны въездные визы! Большинство бед человеческой расы от этого скудоумия! Посмотрите на себя! Орете и беснуетесь, как толпа линчевателей! Мы прошли все вместе через невиданные испытания! Мы преодолели тяжелейший путь! Смогли бы мы это сделать, если бы вы были такими же, накачавшими себя страхом и ненавистью идиотами в самом начале нашего пути?! Если сюда придут русские, мы будем с ними разговаривать! Если нападут, мы дадим достойный отпор! Но мы сможем разговаривать хотя бы потому, что в том доме поселились люди, которые свободно владеют и нашим языком и языком местных. И мы сможем дать отпор, если прекратим истерики и вернем в наши ряды единство и здравый смысл! Верните в свои бошки рассудок, черт возьми! Он нам всем сейчас нужен! Он нам нужен всегда! Это первое правило выживания!

* * *

– Чертов лицемер, – зло выдавил сквозь зубы Крашенинников, выглянув в окно.

То, что толпа остановилась, его нисколько не радовало. Сейчас, когда они оказались в этом поселении, он чувствовал себя будто на вулкане, который в ближайшие дни, а может и часы, непременно должен извергнуть из своих недр миллионы тонн серы и пепла.