Край обетованный

Вообще-то я собирался написать об этом репортаж. Думал, если напишу, то с меня спишется, что я строил эту станцию. А может, утешал себя этим. Вы «Мост через реку Квай»23 смотрели? У меня была примерно такая же идея. Человек что-то делает, кладет все силы, а под конец сам же это разрушает. Бомбу закладывать я, конечно, не собирался, но как сказать… Раз все равно изгадят мой любимый океан, пусть уж лучше я это своими руками сделаю. Вот какое у меня было состояние. В душе творилось бог весть что.

Прошел год. Я расстался с «Мондзю» и махнул на Окинаву. Купил на заработанные деньги подержанную тачку, заехал на паром… На Окинаве жил в машине, беззаботно переезжал с одного пляжа на другой. За два месяца такой жизни я влюбился в местную природу. Там такой океан… Везде разный. У каждого уголка побережья свое лицо. Очень замысловатое. Я наслаждался этими видами. Полюбил вместе с природой окинавцев, их культуру. Каждое лето у меня начиналось что-то вроде «окинавской лихорадки», нападала охота к перемене мест. И я уезжал на Окинаву. Из-за этого ни на одной работе не получалось задержаться надолго. Приходило лето, и я тут же, никому ничего не говоря, снимался с места и отправлялся на Окинаву.

Пока я вкалывал на стройке и разъезжал по Окинаве, умер отец. Это было в феврале 90-го года, перед моим тридцатилетием. Знаете, отца в нашей семье никто не любил. Люди считали его хорошим человеком, но в домашнем кругу это был настоящий тиран, он заставлял всех плясать под свою дудку. Напивался и становился буйным. В детстве мне от него не раз доставалось. Но со временем я окреп и, не дожидаясь, бил первым. Сейчас мне стыдно об этом вспомнить. Сын должен быть почтительнее к отцу.

Отец занимал руководящий пост в местной организации компартии. Нравы в Фукуи консервативные, и если у тебя такой отец, нормальную работу найти шансов мало. Я, к примеру, хотел стать учителем, но, наслушавшись разговоров, что с отцом-коммунистом рассчитывать не на что, в педагогический колледж решил не соваться. Все время злился на отца, что он в компартии. То есть я его за характер ненавидел, но идейная почва тоже имела большое значение. Меня всегда тянуло к религии, но отец… Он был материалист и рационалист. Из-за этого у нас постоянно возникали конфликты. Стоило мне заикнуться о религии, как он тут же мне рот затыкал: «Чтоб я этой религиозной дури больше не слышал!» Прямо кипел от злости. Меня это очень угнетало. Почему он себе такое позволяет? Почему ему плевать на все, что бы я ни делал и ни говорил?

Когда отцу стало плохо, я был на Окинаве. Я тут же рванул в Фукуи и еще застал его живым. Он умер от алкоголизма, от цирроза печени, ужасно мучился. Под конец уже ничего не ел, только все время прикладывался к бутылке. Исхудал страшно. По сути, сам себя на тот свет отправил. Он лежал в постели и сказал мне: «Ну что? Потолкуем?» А я ему: «Знаешь, умирал бы ты лучше». В каком-то смысле, может, я его убил.

После похорон и поминок я вернулся на Окинаву и стал работать на стройке. Но расставание с родными не прошло просто так – накатила жуткая тоска. Смерть отца я встретил спокойно. Словно ничего не случилось. Семья собралась, нам было хорошо вместе. Но на Окинаве со мной вдруг случился срыв. Как будто меня живьем затянули в преисподнюю: «Все! Конец! Мне отсюда не выбраться!» Я перестал есть, нервы стали совсем никуда. Депрессия. Нервная депрессия в тяжелой форме. У меня ехала крыша, и я это понимал. В дождь, когда работа останавливалась, я целый день валялся на кровати, накрывшись с головой. Все шли играть в патинко, оставляя меня одного. Люди говорили теплые слова, стараясь меня подбодрить, и я был им очень благодарен, но от их сочувствия легче не становилось.

Как-то я проснулся в три часа ночи в ужасном состоянии. И подумал: «Вот оно, конец!» Казалось, я схожу с ума, сейчас потеряю сознание. И тут же позвонил матери. Оно сказала, чтобы я немедленно возвращался домой. Но и в Фукуи моя душевная болезнь не прошла. Она засела глубоко и отступать не собиралась. Целый месяц я просидел дома, ничего не делая.

А спасла меня окинавская шаманка – юта… Знаете, я читал книгу «Птица-молния: приключения в Африке» Лайалла Уотсона24. Она произвела на меня сильное впечатление.

Интересная, верно?

Ведь в ней главный герой – Бошье – тоже эпилептик и шизофреник. Но повстречавшись с Учителем, этот душевнобольной человек проходит у него учебу и становится колдуном. Иначе говоря, находит возможность превратить свои минусы в плюсы. И люди его зауважали. Я читал и думал: «Ведь это же про меня!» Занялся этим вопросом и выяснилось, что о юта писали абсолютно то же самое. На Окинаве еще оставался такой путь к спасению. «А может, и я смогу стать юта? Вдруг у меня есть способности?» Так я нашел выход из тупика.