Край неба

Он махнул рукой, повернулся к нам спиной и подошел к окну, через которое комнату заливали солнечные лучи.

Валера щелкнул замочком, распахнул футляр, и мне в глаза ударил яркий блеск драгоценных камней, вделанных в броши, перстни, серьги и еще бог весть что. Солнце превратило их в десятки собственных маленьких копий.

— Ну здравствуй, — весело сказал Валера, достал из кармана небольшую тряпицу и ухватил ей блистающую светом брошь. — Да, работу Позье, конечно, ни с какой другой не спутаешь.

Из того же кармана он достал небольшой мешочек, опустил в него брошь и затянул завязки.

— А с остальным что делать станете? — осведомилась у меня Жанна, жадно глядящая на драгоценное изобилие, находящееся в футляре.

— Не знаю, — чуть растерялся я и обратился к Швецову: — Спрашивают вот — с этим всем что дальше?

— Хочешь — бери себе, — предложил он. — Хочешь — вообще тут оставим.

— Нет уж, — подал голос Левинсон, — забирайте. После всего того, что мои дети устроили во время дележки наследства, после их споров и ругани мне даже радостно, что все так получилось. Лучше пусть ваши девушки носят эти камни, чем Софа или жена Натана. Или вообще кто-то другой, кого я не знаю.

Я передал его слова брату, тот понимающе кивнул и спросил меня:

— Так тебе чего из этого надо? Может, подаришь кому? Девушке там. У тебя же есть девушка?

— Да особо некому. — Я окинул взглядом два десятка украшений, каждое из которых лежало в специально под него сделанном гнезде. — Хотя… Вот этот кулон возьму, пожалуй.

Красивая штучка. Ромбик из золота, по краям бриллианты, а в центре довольно-таки большой рубин.

— Славная вещица, — одобрительно произнес Швецов, достал кулон из футляра и повертел перед глазами. — Сдается мне, работа Маршака. Не того, который поэт, а ювелира по имени Йосиф Абрамович. И сделана эта симпатяшка в начале двадцатого века, когда Маршак находился на пике формы и брал призы на международных выставках в Париже и Амстердаме.

— Ваш друг хороший специалист, — повернулся ко мне Левинсон. — Все так и есть.

— Точно больше ничего не надо? — осведомился у меня Валера, показав на футляр. — Ну, тогда остальное себе заберу. Пускай лежит, может, пригодится. Но вот деньги тогда точно тебе отходят, и даже не спорь. Чтобы по-честному все.

В сейфе еще какие-то бумаги лежали, но их мы даже не стали смотреть и про то, что там, у Левинсона спрашивать. А зачем? Так и закрыли, а после вернули на полку книги.

Пока суд да дело, пока мы перетаскали энциклопедию Брокгауза и Ефрона в машину Валеры, а после от души напились чаю с вареньем, залежи которого обнаружились в кладовке, завечерело. Как только синие сумерки упали на все еще ухоженный сад, мы двинулись в обратный путь.

— Может, все же лучше уйти с моей помощью? — спросил я Марка Ароновича тогда, когда машина Валеры остановилась рядом с кладбищем. — Потом такого шанса не будет.

— Нет, — твердо ответил профессор. — Я, знаете ли, всегда предпочитал компромиссы прямым конфликтам или прямолинейным решениям, но сейчас не тот случай. Пойдемте, друг мой. Пойдемте. Мое обещание уже сдержано, теперь ваша очередь.

— Как скажете. — Я вышел из машины и спросил у Валеры: — Дождешься меня? А то будет эта парочка тут стоять, мало ли кто с той стороны решетки их приметит и что учудит.

— Не вопрос, — подтвердил Швецов. — Только давай недолго. Мне завтра на работу еще ехать.

Как же воодушевился Хозяин кладбища, когда увидел, кого я к нему привел! Он даже с трона своего вскочил от переполнявших его чувств.

— Порадовал, ведьмак! — рыкнул он, подходя к нам. — Жалко, что не всех вернул вот так, воочию, но лучше что-то, чем ничего. А ты, иудей, за остальных держать ответ станешь! За каждого из них!

— Одну минуту, — поднял руку я. — Можно скажу?

— Говори, — кивнул капюшоном умрун. — Дозволяю.

— Он сам этого захотел, — мотнул я подбородком в направлении Левинсона. — В смысле — предстать перед тобой и понести наказание за содеянное. Он осознал, какую глупость сделал, что пошел на поводу у колдуна, потому решил вернуться. Повторяю — сам решил. В драку не лез, меня убить не пытался, не то что остальные. Как с ним поступить дальше — решать только тебе, ты ему хозяин, но не сказать про то, как все случилось, я не мог. Сам знаешь, что ведьмаки всегда играют в открытую.

— Ну, с последним ты приврал, парень, — хохотнул Костяной Царь. — Уж поверь, ваша братия не лучше любой другой. Да ты и сам тот еще хитрован. Думаешь, я не знаю, кто теперь у тебя в наставниках ходит и, случись чего, передаст тебе право на месть вместе с ключом и амулетом?

Ключом? Это он о чем? Про амулет, верно, мой спаситель с родного кладбища упоминал, а вот про ключ ни словом не обмолвился.

— Но то твои дела, — рокотнул умрун. — Я твоему наставнику не друг и не враг, нам делить с ним нечего, потому ковы какие-то тебе чинить не стану и лишать того, что ранее дал, не буду. Как ты сюда ходил безданно, беспошлинно, так и ходи, по крайней мере до той поры, пока служба твоя не выйдет.

— Спасибо, — обозначил поклон я, решив, что спина от него не переломится.