Край неба

— И очень жаль. Ведь как удобно было бы, — заметил я, подбросил перстень на ладони, а после глянул сквозь него на водяника. — Слу-у-ушай, а та русалка, что тебе это дело принесла, рядом с ним тела маленького такого человечка с мохнатыми ногами не приметила?

— Чего? — уставился на меня Карпыч. — Какого человечка? Ты о чем?

— Да не бери в голову, — рассмеялся я, прикидывая, на какой из пальцев его подарок налезет. — Неудачная шутка.

Уж не знаю, случайность это или нет, но на безымянном пальце левой руки перстень умостился как влитой. И, кстати, мне показалось, что он там более чем уместен, хотя до того я не то чтобы негативно относился к разным печаткам и прочим ювелирным изыскам, созданным для мужчин, но и не приветствовал их. Я в свое время даже обручальное кольцо почти не носил, причем не потому, что это могло как-то помешать моим внебрачным забавам, а потому что просто не нравилось. Бывшая теща, кстати, этот факт использовала как весомый аргумент при развале нашего со Светкой брака. Причем придерживала его до самого финала, пустив в ход тогда, когда все уже даже не по шву трещало, а почти разлетелось вдребезги. Эдакий финальный удар.

А тут прямо здорово, прямо мне нравится. Ну да, может, стоило поостеречься и сразу вот так этот непонятный подарок на палец не натягивать, а прежде походить вокруг него, накрутить разных шпионских теорий и прочей чепухи и под конец вовсе убрать в банковскую ячейку, но… Да ну на фиг. Опять-таки — я чую, что нет тут никакого злого умысла. Легкая дымка непонятности имеется, а фиги в кармане нет, подарен перстень мне от души и без камня за спиной. Что водяник, что леший — они непростые, конечно, типы, могут меня и подурачить, и даже в какой-то момент в своих целях использовать, но зла не желают. Они для этого слишком прямы и честны, кстати, как почти и вся та нелюдь, с которой я сталкивался за последние годы. Если захотели бы убить — просто убили. Вон утащил бы меня сейчас Карпыч на дно, да и все. И хрен бы я вырвался, река его дом, он тут власть и сила.

— Твое, — причмокнул водяник. — Теперь вижу, что не ошибся. Вон лал поярче заблестел, чуешь? Стало быть, распознал, что ты с Бранимиром одного помета, ага. А то и родня ему или Вербе.

— Да ладно. — Я глянул на красный камень, который и впрямь потерял свою недавнюю мертвенную тусклость. — Тем более что ты сам сказал — детей у них не было.

— Зато братья-сестры имелись, — резонно возразил мне собеседник. — Кровь и есть кровь, она на весь род одна.

— Тоже верно. — Я отвесил Карпычу поклон: — Спасибо за дар, речной Хозяин, не забуду твоей доброты. И это… На берег уже пойду, ладно? Холодная вода еще, как бы не простыть.

— Иди, иди, — вздохнул почему-то тот.

— А рыбы нам отсыпать? — заорал Родька, глядя на то, как я, загребая размотавшимися штанинами воду, бреду к недальней полоске песка. — Батюшка водяной, рыбки бы! Я бы ушицы хозяину сварил, а Антипка пирогов напек! Побалуем его!

Эти слова сопровождались побрякиванием, которое издавало мятое и частично проржавевшее ведро, которое мой непоседливый слуга невесть где успел добыть. Сюда он точно шел с пустыми лапами, ручаюсь.

— Воды зачерпни, — велел ему Карпыч. — Будет тебе рыба.

Родька тут же выполнил требуемое, плюнув даже на то, что пришлось намочить лапы. Когда речь идет о еде, да еще и халявной, он на очень многое способен.

— Ух ты! — только и сказал я, увидев, как десятка полтора приличного размера карасей сами, доброй волей, сиганули в ведро, которое держал мой слуга. — Рыбалка моей мечты.

— Только караси? — буркнул Родька, выбираясь на берег. — Батюшка водяной, нам бы рыбешку покрупнее, чтобы, значит, ее в пирог целиком! В большой такой!

— Ох, Александр, какой он у тебя выжига! — качнул головой речной Хозяин. — Побольше тебе рыбку? Так лови!

Из реки выскочил один тамошний ее обитатель, только, в отличие от карасей, он на самом деле обладал куда большим размером, весом и страхолюдностью. Это был налим, который вообще непонятно откуда взялся в нашей речке. Он же вроде ближе к северам обитает и в Сибири. Тут-то откуда?

Рыбина, в которой точно килограмм десять было, не меньше, сбила Родьку с ног и комфортно на нем же расположилась. Мало того — словно издеваясь, налим уставился на мохнатика своими круглыми глазами, а после плямкнул толстыми губищами, словно что-то говоря.

Мой слуга, похоже, слегка перепугался и в ответ громко икнул. Хотя, может, налим просто ему на живот надавил, набитый за ужином до предела.

— Доволен? — хохотал в реке водяной. — Кушай — не обляпайся! И карасей обратно мне верни! На что они тебе теперь?

— Хозяин, а это вообще кто? — спросил у меня Родька, ворочаясь под рыбиной, которая с него слезать не собиралась. — Как его зовут?

— Хуан, — слегка удивившись постановке вопроса, все же ответил я. — А фамилия Самаранч.

— Правда?

— Кривда. Родь, ты в своем уме? Откуда у рыбы имя-фамилия? Вставай уже, давай я с тебя песок стряхну, да потащим этого красавца домой. Блин, он мало того, что тяжелый, так еще и склизкий! И «спасибо» не забудь сказать! И так только и делаю, что за тебя краснею.