Край, куда не дойдёшь, не доедешь

Часа три они шагали в низине, потом поднялись на холм и остановились у крутого склона. Уходящий вдаль лес пересекала голубая полоса реки и серая — асфальтированной дороги. Прямо под ногами у них лежал обломок скалы — гранитная плита, гладкая, темная, как оборотная сторона зеркала. Из трещин в камне пробивались пучки вереска. Пришлось сделать большой крюк, чтобы обойти скалу. Спустившись, Гаспар и Элен долго смотрели на нее снизу — черную с розовыми разводами под ослепительно голубым небом. Элен сказала:

— Мне все кажется, будто мой край где-то совсем близко и я вот-вот встречу мамочку Женни.

Гаспар ничего не ответил. Сейчас они выйдут на дорогу, а оттуда рукой подать и до шоссе. Где тут встретить мамочку Женни?

Но послушайте, что было дальше...

* * *

В это утро Никлас и его мальчики, спускаясь по склону к Маасу, увидели, что их лошадь тяжело дышит и еле тащится. Правда, старая кобыла послушно шла в оглоблях, превозмогая усталость, да и путь предстоял недальний. Но откос был крутой, а дорога плохо замощена. Копыта лошади то и дело оскальзывались на камнях. Никлас остановил бричку на повороте, где дорога расширялась, а склон был чуть более пологим, и, пока лошадь отдыхала, пошел взглянуть, долго ли им еще спускаться по крутизне. О том, чтобы распрячь лошадь и спустить бричку самим, нечего было и думать: Никласу одному не справиться, а у Жерома с Людовиком еще силенок маловато, чтобы помочь ему в этом деле. Вернувшись, Никлас сообщил им, что метров через триста дорога выходит на поляну, а оттуда есть пологий спуск. Уже слышно было, как гудят баржи на Маасе. С величайшей осторожностью, поддерживая лошадь под уздцы, они двинулись дальше.

Уже была преодолена треть пути и за деревьями виднелась поляна, как вдруг нога лошади поскользнулась на скрытом травой обломке скалы. Кобыла тяжело рухнула наземь. На этот раз пришлось ее распрячь, и все трое общими усилиями с трудом вытащили бричку, застрявшую между двумя деревьями. Было ясно, что лошадь сломала ногу. Бока ее тяжело вздымались и опускались, она хрипела.

— Теперь ее осталось только прикончить, — печально вздохнул Никлас.

Жером и Людовик обнимали и гладили старую кобылу, а Никлас между тем отправился пешком в ближайшую деревню в надежде отыскать ветеринара. Он хотел все же удостовериться, что надежды не осталось никакой. Через час приехал на своей машине ветеринар и подтвердил, что лошади уже ничем не поможешь и жить ей осталось недолго. Тогда Никлас уехал вместе с ним, чтобы добраться до живодерни. Все это заняло довольно много времени; Никласу пришлось еще вести переговоры по телефону. Наконец прибыл грузовик с двумя рабочими, и Никлас помог им загрузить лошадь в кузов. На душе у него было тяжело, и он только порадовался, что Людовика с Жеромом нет поблизости. Подъезжая на грузовике, он не увидел их у брички и решил, что мальчики пошли прогуляться в лес. Когда машина уехала, Никлас окликнул их, но мальчики не отозвались.

Он даже не встревожился. Все его мысли занимала теперь одна забота: где взять новую лошадь? Однако, прождав с четверть часа, Никлас решил пойти поискать сыновей. С какой стати Людовику и Жерому вздумалось гулять в такой момент? Было уже два часа пополудни.

Никлас сделал довольно большой круг по лесу, стараясь не слишком удаляться от брички. Время от времени он аукал и звал сыновей, но те по-прежнему не откликались. Прошло еще полчаса, и вдруг он услышал в чаще стук копыт — от этого звука у него зашлось сердце. Даже еще ничего не видя, Никлас сразу подумал о пегой лошади. Несколько бесконечно долгих минут он ждал, не решаясь шелохнуться. Снова наступила тишина. Потом до него донеслись голоса Жерома и Людовика, которые звали его, и он увидел сыновей сквозь переплетение веток.

— Быстрее! — кричал Людовик. — “Она” слева!

Никлас обернулся. Пегая лошадь бежала прямо на него, но шагах в двадцати остановилась. Он тихонько пошел к ней. Лошадь стояла спокойно, даже не вздрагивая, словно ждала. Еще не веря своим глазам, Никлас протянул руку и удивился, как этот горячий и капризный скакун дал погладить себя по холке. Тут подошли Жером и Людовик.

— Она сама вышла на дорогу, — рассказывал Жером. — Мы ее погладили, а потом она убежала. Остановилась подальше, подождала нас, мы погладили ее еще, а она опять ускакала.

— Принеси-ка веревку из брички, — сказал Никлас. — Попробуем ее поймать — что мы теряем?

Лошади, казалось, очень нравилась ласка огрубелой руки Никласа. Прибежал Жером с веревкой; Никлас набросил ее лошади на шею, а та и не думала сопротивляться. Это было просто невероятно: они отвели присмиревшую лошадь к бричке, поставили ее между оглоблями. Она спокойно дала себя запрячь. Только шоры ей так и не удалось надеть. Когда дело было сделано, Никлас сказал:

— Вот это удача так удача. Я все думал об этой лошадке. Мы, конечно, попытаемся найти ее хозяина, но, пока он не отыщется, можем ехать дальше.