Край, где кончается радуга

…Джутовый Квартал — это тоже тема для размышлений. Фабрика была как фабрика, то же самое производила, что и сейчас, и жили Ткачи в Городе, но взошло в голову чью-то многодумную в Управлении идея поселить их вместе, оборудовать централизованно снабжение, а равно и утилизацию — холм Чертова Щель не что иное, как огромный могильник-поглотитель, один на весь Квартал, и перед сменой там выстраиваются очереди торопящихся по утренней нужде Ткачей (в других местах под страхом кар Ткачам пачкать запрещено специальным Уложением: забота о чистоте и пристойности). И даже женским телом снабжаются с большей ли, меньшей регулярностью, но централизованно. Есть, оказывается, вид сонника, производящего этаких квазиживых фантомов кукольной наружности, и Поле служит для своевременного от них избавления, недолговечных, быстроразрушающихся… И все это придумано и прислано оттуда, с Той стороны, из сокровищницы духа, культуры, всякого такого прочего… Для Квартала такой сонник один, огромный, стационарный, есть и портативный. И ведь что интересно, с этим «женским» каналом в них сопряжен тот, что создает два вида стрелкового оружия и боеприпасы к ним, создает, по до сих пор сохранившемуся Вестову разумению, из ничего, из воздуха, чудом, и вот он, идеальный сонник, и не ходить тебе на Пустошь, и не лезть под патрульные пули. Ан нет. Не тратятся ни в коем случае. Сонник — штука одноразовая, или-или. Хотя это-то ладно, это понятно. Но ведь уже сама идея Квартала разваливается, уже протоптаны на насыпном откосе тропы и вырублены ступени, и в Город таскаются все, кому не лень, а удерживает Ткачей в их халупах одно — та самая ежедневная доза синего, как это ни странно… Оч-чень характерно, к кому первому я в Городе попал. Кто меня «достал». Меня, который был нужен всем, как воздух. Неважно, как там узнали, утечка и утечка, но вот кто первый редкость умыкнул? Не боевики из банд и не фанатики с «Колеса». И не Стража. Кудесник. Купец. Никто не смог — он смог… И ведь будут бить себя в грудь и кричать, что они из народа. Что плоть от плоти. А по ночам втирать смягчающие препараты, чтобы хоть рожей не походить, чтобы отринуть народ, и в самом деле, как это ни чудовищно, породивший их плоть от плоти своей.

Народ пока не окончательно, не до крайности последней забитый и затираненный. Народ, не позапиравшийся по своим — своего у «условного» вокера только куртка да штаны, да нары, нет, нары тоже не свои, — амбарам и лабазам. Народ, как выяснилось, не настолько уж погрязший во тьме евгенического безумия. Народ, пока только замерший от гигантского обмана…

…Новенький все еще стоял на коленях перед разложенным на низком пюпитрике бюваром. В бюваре отсвечивал потускневшим золотом текст Клятвы. Текст отличался напыщенностью и глупостью, думать о нем не хотелось. Читал новенький с запинками, проглатывая слоги, и когда перевирал особо трудное, Председатель, стоявший у него за плечом и водивший указочкой по тексту, пихал новенького коленом в лопатку. Наконец Клятва была прочитана. Третий гонг. Все загалдели. Вест, не дожидаясь, пока новенький поднимется с колен, пошел к небольшой дверце в углу, на ходу стаскивая с себя такую же, как Председателя, мантию. Ему было душно и жарко под ней.

* * *

— Э-э… голубчик, передайте, не сочтите за труд…

Председатель, весь сморщившись, протягивал руку за широкогорлым кувшином. Вест передал.

— Проклятье, — сказал Председатель. Он шумно глотнул прохладного и наложил ладони на вздувшийся живот.

Комнатка, куда они удалились после церемоний, была личными апартаментами Председателя. Апартаменты были низкие и узкие, как пенал. Стены бесстыдно обнажали точеные жучком доски и паклю в пазах. Всю середину занимал Председатель, так что Весту пришлось положить ноги в холодный и черный камин.

— У Кудесника вчера пировали? — безразлично спросил Вест.

— Ум-гум, — Председатель опять глотнул.

— Купечество лихое, — сказал Вест. — Чем они там еще занимаются, кроме как жрут и пьют?

Председатель выпучил на Веста глаза, хохотнул, булькая, но тут же скривился. Потом сказал — чем.

— Это я и без вас знаю, — сказал Вест.

— А знаете, так чего спрашиваете, — буркнул Председатель. Розовая рыба вчера была — о-о! Слушайте, а пойдемте завтра вместе. Мне все уши прожужжали, есть там одна…

Вест переложил ноги из камина на стопу каких-то перекоробленных листов.

— Завтра намечалось экстренное заседание, очнитесь, Председатель.

— Заседание! Провалились бы эти заседания, одно заседание за другим.

— Завтра обсуждение вашей записки, — так же безразлично сказал Вест.

— А, да. Надо быть. Надо быть, надо быть. — Председатель еще приложился. Прохладительное питье составлялось им лично и вряд ли было особенно целебным, тем более при язве, но, судя по виду, Председателю полегчало. — Слушайте, чего вы все время ворчите? — сказал Председатель. — Вы и сейчас ворчите. И завтра на заседание не явитесь. Ведь не явитесь же? То-то. А мы, между прочим, провели вас особым порядком, сразу в Комитет и в Триумвират.

— Не вы меня провели, а Наум.