Край чёрных магнолий

Его глаза раньше моих заслезились от дыма и пепла, но парень покорно кивнул и проследовал за мной по узкой металлической лестнице в свободный от огня подвал. В углу грязным пятном темнело свернувшееся на земляном полу искомое существо, не подававшее признаков жизни.

– Тихон! Тиша! Не умирай, слышишь! – хлопнувшись на колени, я позвала вампира как в кошмарном бреду.

Повернула Тихона на спину, стянув с его лица черную ветровку. Я хлопала его по щекам и теребила за плечи, но вампир не реагировал. Дыхание было почти незаметным, а пульс – слабым настолько, что я с трудом его нащупала на холодном запястье. Глаза закатились под свод; раздвинув веки, я увидела покрасневшие влажные белки.

– Тиша, не умирай! – разразившись отчаянным воплем, я припала к холодной щеке.

Пальцы стоявшего рядом Егора сжимали мое плечо. Медиум все чаще кашлял.

В отчаянии я решила дернуть Тихона за уши – использовать последнее средство возвращения его к жизни. На вампирских ушах находятся чувствительные точки. Укушенное ухо считается большим позором..

Не задумываясь о глубине наносимого Тихону оскорбления и его вероятных последствиях, я сдавила раковины его ушей кончиками пальцев, имитируя укус.

Вампир вздрогнул, будто в его сердце проник электроразряд из приставленных к груди реанимационных щитков. Его веки и рот широко распахнулись. Из горла вырвалось дикое шипение, похожее на треск пробитой покрышки. Глубоко вдохнув задымленный воздух, он свел к левым уголкам ожившие глаза.

– Све-етик, – простонал он слабым голосом.

Склонив голову набок, Тихон лизнул мое запястье высунутым между клыками языком, скользким и теплым, как разогретая в масле мидия.

– Держись, – я погладила его по щеке, игнорируя опасную близость смертоносных челюстей. – Мы тебя отсюда вытащим.

– Егор, – Тихон попытался кивнуть другу.

– Привет, дружище, – медиум сочувственно посмотрел на вампира.

– Встать сможешь? – сняв с себя влажную бандану, я повязала ее на нос Тихона и уткнулась носом в приподнятый воротник своей водолазки.

Я подала ему руку, оттолкнув Егора, который тоже хотел помочь:

– У меня сверхсила. Я справлюсь.

Тихон попытался подняться, но с визгом завалился набок, скорчившись в судороге. Нечто похожее я наблюдала, когда в теле вампира разрывалась смоляная пуля. Только мои “клиенты” не кричали. Они молча умирали в агонии, стиснув зубы.

Сконцентрировав силу, я взвалила жалобно скулящего Тихона на плечо и попросила Егора придерживать его под руку. Мы дружно выволокли вампира на свежий воздух и втащили его на заднее сиденье “Десятки”. Он лежа скорчился на диване, подобрав руки к лицу. В машине тонированные стекла защищали его от солнечного света. Я первым делом сняла бандану с лица Тихона, чтобы облегчить и без того затрудненное дыхание.

Сами мы втроем кое-как разместились спереди.

– Кто это сделал, Тиш? – протиснувшись в узкую щель между спинками передних сидений, я держала его за непривычно жесткую для меня руку с выпущенными острыми когтями. – Кто пытался тебя убить.

– Лю-ди, – обиженно простонал вампир.

– Кто конкретно?

– Не знаю, – отвернувшись к спинке, Тихон закрыл глаза и сглотнул слюну.

– Видел на пустыре следы от вездехода, – Егор отвлекся от дороги, заглянул в центральное зеркало. – Но там часто на квадроциклах школота гоняет, – он фривольно шлепнул меня по бедру. – Над рычагом приподнимись. Ась?

– Погоди. Так пролезает рука? – я выгнула спину.

– Пролезает, – Егор переключил передачу, водя рычагом под моим животом.

– Как он там? – переживала притиснутая к дверце Надя. – Мне отсюда не видно.

– У него температура вверх ползет, – ответила я, трогая быстро нагревающуюся щеку вампира.

– Помираю… Все свои наряды в доме Сэнсэя завещаю нищим. Жаль, стихи пропали, – глаза Тихона обильно заслезились. – Мой богатырь… Никифор Хлеборобов сгорел.

– Нашел, о чем жалеть, – возмутилась я. – Скажи, что у тебя болит?

– Душа болит невыносимо. Жизнь моя! Пропало достояние земли российской! Последний литератор золотого века спешит в небытие.

– Судя по пурге, которую этот вампир несет, он то ли бредит, то ли ему однозначно лучше, – я попятилась к друзьям.

– Ничуть не лучше, милочка! Я задыхаюсь. Сердце почитай не бьется, – Тихон удержал мою руку и подтянул к груди.

– Надя пусть тебя осмотрит. Она врач, – я высвободилась и поменялась местами с подругой.

– Клыки попридержи, – попросила Надя, раздвинув челюсти вампира. – У него сильные ожоги слизистой, – поставила она диагноз после короткого осмотра. – Не от дыма. Осиновая смола разъела, которой он надышался. Смола распространяется по организму. Поэтому повышается температура. Человеческие лекарства на вампиров не действуют, сбить ее мы не сможем, и, честно говоря, я не представляю, чем можно нейтрализовать осиновую смолу.

Хлюпнув носом, Надя втянулась на переднее сиденье.

– Ничем нельзя, – вздохнула я. – Он должен бороться за жизнь и не позволять сердцу останавливаться. Слышишь меня, Тишка, не сдавайся. Понял?

Мы приехали на улицу Магнолий. Едва машина остановилась у калитки, я перескочила назад и сунула запястье Тихону в рот.