Край

Лера плаксивым голосом отвечала, что он говорил это вчера, и сегодня такой маневр не пройдет. Он клялся собраться с силами и сдержать обещание, подсознательно осознавая невыполнимость клятвы.

Каждый раз, трясясь в институтском микроавтобусе, он думал о прекрасных перспективах уволиться и забыть Край, установку и институт, как страшный сон. Но кусок краенита в мухинском сейфе означал безвыходное рабство.

Платон требовал работать шесть дней в неделю, обещая достойное вознаграждение. В качестве доказательства Сане персонально выплатили неплохой аванс.

– Ты не стесняйся, – подбадривал Платон располагающим тоном. – Обращайся при любых проблемах. Я же не зверь, всегда готов помочь хорошему человеку.

Сане менее всего хотелось обращаться к Платону с личными вопросами.

Лучше всех дела обстояли у Устрицыной и Моржова. Доработав оптический концентратор, они наслаждались вынужденным бездельем и увлеченно занимались друг другом, распивая наедине чаи в закутке, где любил отдыхать Тальберг. Там их никто не видел, но, к сожалению, прекрасно слышали, как Виктор отвешивает Насте двусмысленные комплименты, на которые она отвечает глупым хихиканьем.

По долгу службы следовало зарубить всю эту вакханалию на корню, но Саня испытывал неловкость, раздавая распоряжения людям старше него.

От краенитовой пыли тошнило. Вид тонкой струйки серого водопада, сыплющегося из-под режущего луча, практически отпечатался на сетчатке. День такой работы воспринимался вечностью.

Единственным днем, когда жизнь обретала смысл, оставалось воскресенье. Саня спал до десяти утра, затем два часа играл с Лерой в дочки-матери, преимущественно изображая отца семейства, сидящего в кресле без движения и пьющего несуществующий чай из игрушечных чашек. Особенно вкусным получился воображаемый торт из копченых макарон, жареной селедки и кусочков манго.

Когда наигравшаяся Лера принимала послеобеденный сон, он решил воспользоваться случаем и прогуляться, потому что неделю ничего не видел, кроме сырой и темной стены Края. Хотелось ярких впечатлений, чего-то светлого и положительного, способного придать сил до следующего воскресенья.

Он отправился в парк и уселся на свободную скамейку на солнцепеке, поедая купленный тут же шашлык, стоивший столько, словно на его приготовление ушел целый баран. Саня не смог побороть искушения – под каждым кустом люди сидели группами и жарили на углях мясо, распространяя по парку прекрасный запах дыма, возбуждающий аппетит даже у сытого и объевшегося.

Когда он доел последний кусок и вытирал пальцы салфеткой, промелькнула знакомая фигура.

– Оля! – позвал он по инерции и мгновение спустя осознал ошибку.

Ольга с подругой подошли к нему. Он поспешно выбросил в урну испачканную салфетку, словно преступник, избавляющийся от улик в присутствии следователя.

– Екатерина, – познакомила Ольга с подругой. – Моя одноклассница.

Он смущенно кивнул Кате, на которую раньше и смотреть бы не стал – склонная к полноте, с бешеной страстью к косметике, но при этом демонстративно раскованная. Положительные достоинства, замеченные при беглом осмотре, сводились к отсутствию леопардовых лосин, хотя не исключалось их появление в будущем. При малом росте – еще ниже Ольги – она умудрялась смотреть на Саню свысока оценивающим взглядом, словно на дорогой кусок сыра на витрине.

– Саша, – представился он и замолчал.

Он старался не смотреть на Ольгу, потому приходилось глядеть на Катю. Это оказалось большой ошибкой. У польщенной вниманием Екатерины в зрачках блеснули искры, а рот растянулся в хищной улыбке. Подсознательно он почувствовал легкую тревогу за собственную безопасность.

Неловкое молчание нарушила Ольга, разглядывавшая измученное Санино лицо.

– Неважно выглядишь.

– На работе устаю зверски. Приходится пахать в одиночку, – он вспомнил о Тальберге и решил задать мучивший его вопрос: – Кстати, когда твой отец появится в институте?

– Не знаю. У них с мамой что-то не срослось, но она не признается.

Она расстроенно нахмурила брови, и он не стал выпрашивать подробностей, не желая огорчать еще больше. Он чувствовал непроходящую неловкость, вспоминая последнюю встречу, и постоянно запинался.

– Ничего такой, – Катя поедала его глазами. – Симпатишный.

Не зная, как реагировать на подобные замечания, он сделал вид, что ее не услышал, хотя сильно смутился.

Ольга тоже засмущалась и сказала:

– Мы, наверное, пойдем.

– Почему? – влезла Катя. – Можем вместе прогуляться. Я никуда не спешу.

– Хорошо, – сдался Саня, и они пошли по главной аллее шеренгой, при этом Катя оказалась в средине. Она предложила посидеть кафе возле стадиона, и за неимением альтернатив пришлось согласиться.

В кафе играла громкая музыка, чего Саня не любил. В такие места приходят пообщаться, а как общаться, если себя не слышишь? Однако сейчас он воспринял страшные грохочущие звуки с благодарностью.

Выбрав из свободных столиков самый чистый, они расселись. Саня оказался напротив Ольги, а Катя села по правую руку от него.

– Ты веришь в любовь с первого взгляда? – спросила она, подмигивая.

– Не знаю, – ответил он, сжав зубы. – Наверное, нет.