Край

Слова сложились совершенно по-соломатински, без вопроса, осталось только пальчиками постучать для полноты картины.

— А я скажу, — поднял ладонь Славка Дякин. — Я скажу, а ты слушай. Вас, на хер, умных приезжает очень много, только никто из вас здесь почему-то не живёт, приедете — уедете, а мы? Ты понимаешь, что здесь люди… на краю? Они по краю ходят, понял? Мы никому тут не нужны и перед всеми виноваты!

— Ты не ори, — сказал Ломакин.

— Пошёл ты!

— Я сказал: не ори!

— Блин, щас всё брошу и уйду!

— Сиди, Василич. А дружок твой пусть на людей не орёт. А то я ему поору…

— Му-жи-ки! — сказал Лузгин.

— Всё, всё, — сказал Ломакин.

— Не, ты слушай, — сказал Дякин. — Слушай, слушай!.. Земля кому принадлежит? Махиту. Колхоз кому принадлежит? Махиту. Кто людей кормит, кто порядок держит? Махит.

— И это всё законно? — спросил серьёзным голосом Лузгин. — Ну, земля, колхоз и прочее.

— Всё законно. Он выкупил акции и земельные паи. Все документы с печатями тюменскими.

— Да, блин, за взятку, на хер!..

— Какая разница? Валя, ты чё? Какая разница? Если мы сейчас с тобой начнём разбираться, что у нас в России за взятку, а что нет… Махит-Рахит! какая разница? Люди вообще тут без работы, без хлеба загибались, а он им работу дал и деньги платит.

— Так ведь Гарибов же его доит!

— А наши не доят? Ещё как доят, Валя! Тому дай, этому дай… Вон продукты на блокпост каждую неделю — ты думаешь, армия платит? Да херушки! Это мы нашей армии платим, чтобы она по деревне не стреляла. Ладно, Елагин порядок навёл, при нём деревню не бомбили, а то ведь было чёсом по дворам…

— Ну, а наркотики? — спросил Лузгин. — Что, и про это знают?

— Конечно, знают. Откуда деньги — откупаться? Гарибов ведь без ящика «зелёных» отсюда не уйдёт, он же всё тут спалит без разбора. На пшенице столько бабок не наделаешь. А Махит молодец. До него тут — полный беспредел. А он всё построил, наладил: кто, когда, кому, сколько… Так ведь лучше, проще контролировать.

— Кому проще?

— Да всем, — рассерженно ответил Дякин.

Ты слишком долго здесь живёшь, Славка, подумал с печалью Лузгин. Но в чём-то ты прав, тебя можно понять. Беда в том, что понять можно каждого: и тебя, и Гарибова, и Соломатина, и многоликого Махита, и пьяного Узуна с пулемётом. Одного нельзя понять: как мы доплыли до жизни такой.

— Вы же, суки, губите Россию, — отчётливо произнёс Ломакин, сидя на месте убитого Саши.

— Пошёл ты со своей Россией, — сказал Славка Дякин, и оба сунулись грудью к столу. — Ну, где твоя Россия? Оглянись, блин: где она? Поди вон на улицу и покричи — Роо-ссии-я! — авось тебе ответят.

— Ну, так тоже нельзя. — Лузгин укоризненно развёл руками над столом, едва при этом не свалив бутылку. — Человек без государства жить не может. Ему узда нужна, иначе он соседу глотку перережет. Государство — это наказание нам за то, что сами по себе мы, люди, устроить жизнь не в состоянии. Об этом, кхм, — он не к месту закашлялся, — говорит весь ход мировой истории. Да, государство — зло, однако неизбежное, а потому разумный человек обязан, так сказать, государству способствовать. Крепить его и даже, кхм, любить, как ни странно…

— Ты страну и государство-то не путай, — неожиданно для Лузгина принял дякинскую сторону Ломакин. — Тебя послушать — так государство — это что-то такое, хрен знаешь, великое, над всеми, вроде Господа Бога. А для меня твоё государство — это, блин, обуенная свора чиновников, которые расселись снизу доверху и жрут мои деньги. Они меня грабят и мне же приговаривают: служи нам, сука, служи лучше! Крепить — любить, ты говоришь? На, выкуси… От локтя и выше. Сопротивляться государству, бороться с ним до самых последних сил — вот задача каждого разумного человека. — Было видно по всему, что фразы эти Валентин давненько выстроил в уме и прочно застолбил.

— Не понял, Валя! — Лузгин повысил голос. — То говоришь, что, мол, губим Россию, то призываешь всех бороться с государством. Не вяжется, Валя, не вяжется!

— Россия, Вова, — это люди. А вы их гоните в могилу наркотой. И государство гонит их в могилу — обираловкой своей. Все кричат — и пресса, и чиновники: люди разучились работать! Люди не хотят работать! Так ведь правильно! Какого хера вкалывыть на дядю? А дядя себе вон какой билдинг зафуячил и за мной на «мерседесе» гоняет — ся: отдай, падла, налоги, отдай, мне пенсионеров кормить нечем! У нас, говорит, херовая демографическая ситуация: на каждого работающего — три пенсионера. Себя он, сволочь, почему-то тоже работающим считает, вот что обидно, блин, до смерти… Ну ладно, пусть даже четыре! Так ты мне дай этих четырёх стариков — я их сам одену, обую, накормлю и спать уложу. Но этой сволочи на «мерсе» — во ему, понял? Во твоему государству!

— А страну я люблю, кто же против, — сказал Славка Дякин, и получилось так, что спорить начали они с Ломакиным, а крайним в перепалке выперся Лузгин. — Но и людям надо как-то выживать. Мы, прости, вымирать не подписывались.