Ковёр

Когда ночью в остывающем мареве, пустыня пыталась дотянуться тёплыми губами до огромных звёзд, странники выходили из города и отправлялись в дальний путь.

И вот однажды ночью Акбар, положив в заплечный мешок сыну большую вкусную лепёшку, отвёл его в мастерскую ковров.

В этой мастерской ткали ковры самых разнообразных размеров, необыкновенных орнаментов и диковинных расцветок. И Ильсан учился десять лет ткать ковры. А хромой Акбар посылал ему раз в неделю молока от верблюдицы и ароматную пшеничную лепёшку. Ильсан рисовал геометрические и растительные орнаменты, острым как бритва ножом обрезал ворс, складывал особым образом девять шерстинок вместе и вывязывал узелок ворса, соединяя его с двумя или тремя соседними. Так что ладонью можно было закрыть больше тысячи узелков. Ковры этой мастерской славились ещё и тонкостью работы, и даже в маленьком ковре узелков было триста или четыреста тысяч. Узелки смотрели как крохотные жальца живописных кисточек.

Полтора миллиона их должно было быть в ковре шейха, и Ильсан каждые сутки делал сто двадцать узелков, чтобы закончить к восемнадцатилетию наследника.

Шейх имел нефтяную скважину и торговал нефтью, ведя дела с американскими и русскими компаниями. Дела с русскими вести было интересно. Они приезжали на баснословно дорогих машинах, обязательно целовались с шейхом в смуглые щёки, пили vodka, иногда дрались и предлагали проценты со сделок достойные упоминания в арабских сказках. И однажды шейх согласился, а потом согласился ещё раз и ещё. Его партнёр, Арсений Петрович Ривкин, посверкивая золотым зубом, коверкал: «Алейкум ассалам, дорогой шейх!» и, ухмыляясь, передавал большие коробки с долларами. А шейх прятал деньги в сейф и подписывал следующий контракт.

Ковёр – символ царской власти, избранности и причастности к горнему миру. Голова мастера уже седела, когда были готовы последние ряды ковра из шерсти белого верблюда. Ислими – растительный орнамент, бесконечным и прихотливым узором стекал по полотну ковра и непостижимо сплетался с гихири – точной геометрической окантовкой, объединяющей в одно целое всю композицию рисунка. Птицы, животные, причудливым виденьем плыли по поверхности узорчатых сплетений цветов, словно благоухающих при взгляде, и звонких ажурных бутонов, рождающих предчувствие этого цветения.

И все любовавшиеся им хотели смотреть на ковёр всё дольше и дольше, он был как будто явлением не этого мира, и у смотревших дыхание становилось неровным, как на первом свидании, а сердце тревожилось, как осенний полыхающий закат.

По случаю восемнадцатилетия сына шейх устраивал большое празднество и торжественные игры. Кто на востоке не знает страсти азарта игры в кости или нарды? На городской площади поставлены столы с игральными досками, а самых именитых гостей властитель принимает во дворце.

И шейх, сидя на троне, тоже играл со своим партнёром по бизнесу.

– Сначала по маленькой, уважаемый Арсений? – ласково улыбнулся шейх.

– По маленькой так по маленькой! Предлагаю по миллиончику зелёными.

– Хорошо.

Кости брошены. Шейх выиграл.

– Поднимем?

– Давайте немножечко поднимем,– говорит Арсений Петрович.

Сыграли по два миллиона. И опять выиграл шейх.

– Мне сегодня везет! У моего сына совершеннолетие! Несите столетнее вино и давайте ещё играть!

Подняли до пяти миллионов. И шейх снова выиграл, а потом два раза проиграл.

– Десять миллионов!

Властитель долго потряхивает золотой стаканчик с костями, бросает – пять и четыре. Бросает Арсений Петрович – две пятерки.

Правитель задумался.

Ещё десять!

– А есть ли у вас, я стесняюсь спросить, столько денег прямо сейчас? – осведомился Арсений Петрович.

– Еще раз задумался шейх.

– Я ставлю шахту. Я ставлю свою шахту с нефтью.

Была полночь и игры и гуляния на городской площади не смолкали. Они разливались песнями, свечами и лучистыми фонариками от площадной гомонящей толпы по узким улочкам, оттуда по дворам и домам горожан.

А в сердце города, во дворце, в главном зале погас свет.

Арсений Ривкин посчитал, что Удача отвернулась от него, когда выкинул два и один. Но оказалось, что она просто подмигнула лукавым оком – у шейха выпали две единицы.

Смуглая кожа на лице правителя посерела:

– Всё дворцовое имущество, все драгоценности…

– Не нужно, дорогой шейх…

– А что же ты хочешь, чтобы я поставил? – ибо, как истинно азартный человек, шейх решил идти до конца.

– Не нужно, уважаемый друг, поставь только вот этот ковёр и мастера, который выткал его, – сказал Арсений Петрович, глядя на Ковёр Совершеннолетия.

Шейх бросал первым. Кости падали медленно, словно сквозь мед, поворачиваясь резными гранями и застыли на столе, вперившись вверх тремя парами глаз – четыре и два…

Ривкин бросил, как выстрелил, стакан грохнулся об стол: шеш шеш– две шестёрки…

Так, наутро Арсений Петрович, Ильсан и ковёр взмыли в небо и через несколько часов приземлились в Москве.

***