Ковчег Спасения

Антуанетта и сама не понимала, почему в ней проснулось желание сражаться. Она никогда не замечала за собой склонности к жестокости или героизму. Скорее уж ко всяким бесполезным глупым выходкам — вроде похорон отца в атмосфере газового гиганта.

Она пробралась по кораблю наверх, на взлетно-посадочную палубу. Ксавьер продолжал работать, словно не заметив появления Антуанетты. Возможно, он действительно ее не заметил. К тому же, стало уже привычным, что Антуанетта обходит «Штормовую Птицу» стороной.

Усевшись в кресло, Антуанетта ждала, пока Ксавьер отвлечется. Наконец он обернулся, коротко кивнул и снова занялся своими переключателями Это означало одно: он предоставляет ей пространство и время, чтобы действовать по своему усмотрению. Пожалуй, такой благородный жест стоило оценить.

— Тварь? — спокойно произнесла она.

Обычная пауза перед тем, как Лайл Меррик ответил. Такая же, как обычно, но сейчас она казалась вечностью.

— Да, Антуанетта?

— Я вернулась.

— Да… я заметил. — снова бесконечное молчание. — Я рад, что ты вернулась.

Тональность и тембр его голоса остались прежними, но что-то изменилось. Скорее всего, Лайлу больше не нужно подражать старой субличности, которую он заменил шестнадцать лет назад.

— Почему? — резко спросила она. — Ты скучал по мне?

— Да, — ответил Меррик. — Да, скучал.

— Сомневаюсь, что когда-либо смогу тебя простить, Лайл.

— Я и не ждал, что ты простишь, Антуанетта. Я определенно этого не заслужил.

— Это уж точно.

— Но ты понимаешь, что я дал обещание твоему отцу?

— Это Ксавьер так говорит.

— Твой отец был прекрасным человеком. Он хотел тебе только лучшего.

— И тебе тоже.

— Я его должник. Даже спорить не буду.

— Каково тебе жить с тем, что ты сделал?

Звук, который послышался из динамиков, мог быть смехом… но скорее, это было самоуничижительное фырканье.

— Ты же знаешь: та часть меня, от которой сейчас что-то зависит, не слишком озадачена этой проблемой. Меня — человека из крови и плоти — казнили. Я только тень. Тень, которую упустили «стирающие головки».

— Тень с высокоразвитым чувством самоосуждения.

— Еще раз согласен.

— Лайл, мне хочется ненавидеть тебя.

— Продолжай. Одним человеком больше.

Антуанетта тяжко вздохнула.

— Но я не могу. Это все еще мой корабль. Ты до сих пор работаешь программой в нем, нравится мне это или нет. Правда, Лайл?

— Я уже был пилотом, Маленькая… прости… Антуанетта. И до того, как произошла та маленькая неприятность, немного научился водить корабли. Так что это было нетрудно — объединить себя со «Штормовой Птицей». Сомневаюсь, что настоящая субличность сможет меня заменить.

— О, об этом не волнуйся, — ехидно усмехнулась Антуанетта. — Я тебя ни на кого не променяю.

— Правда?

— Разумеется. И причиной тому — банальный расчет. Я не могу себе этого позволить, иначе просто затрахаюсь перестраивать рабочие характеристики корабля. Про интеграцию новой субличности я вообще тихо молчу. Когда-нибудь — может быть, но только не сейчас.

— По-моему, достаточно веская причина.

— Я не закончила. Вы с моим отцом заключили сделку. Значит, ты заключил сделку со всей семьей Бакс. И я не могу забить на это, даже если бы хотела. Так не положено.

— Кажется, сейчас речь уже не идет о деловых отношениях, Антуанетта.

— Очень может быть. Зато появилось кое-что другое. Ты слушаешь?

— Конечно.

— Мы собираемся принять участие в сражении. Ты поможешь мне. А это значит, что ты заставишь эту посудину снова взлететь и будешь, мать твою, делать все, что я тебе прикажу. Понятно? Я имею в виду вообще все. Даже если для меня это будет опасно.

— Антуанетта… Я обещал твоему отцу заботиться о твоей безопасности. Это часть сделки.

Она пожала плечами.

— Ты обещал ему, а не мне. Сейчас я сама подвергаю себя опасности, может быть, даже смертельной. Я сама. Ясно?

— Да… Антуанетта.

Девушка встала из кресла.

— Еще кое-что, напоследок.

— Да?

— Никаких «Маленьких Мисс».

Хоури спустилась в приемный отсек. Это было необходимо — показаться беженцам и сделать все возможное, чтобы они не подумали, что про них забыли. И в этот момент корабль накренился.

Толчок был резким и жестким. Не удержавшись на ногах, она отлетела в сторону и чувствительно приложилась о переборку. Хоури выругалась. Тысяча вероятностей разом промелькнула в сознании, но все мысли улетучились при звуках нарастающего шума — криков паники, которая охватила две тысячи пассажиров. Из общего рева вырывались отдельные выкрики и вопли. Корабль больше не двигался. Однако одного толчка оказалось достаточно. Только что судно казалось чем-то надежным и незыблемым, и сейчас от этой иллюзии не осталось и следа.

Прежде всего — положить конец панике.

Хоури шагала по лабиринту коридорчиков, среди переборок, разделяющих помещение на миниатюрные каморки. Все, что она могла сделать — это успокоить людей, которые подбегали к ней, пытаясь выяснить, что произошло. Ситуацию надо было обратить если не на пользу, то хотя бы не во вред.