Ковчег спасения

– Шесть недель от Йеллоустона, свыше тысячи трехсот астрономических единиц. И большую часть времени мы держали два g. То бишь сейчас достигли четверти скорости света. Фелка, обычный корабль с трудом достиг бы одной восьмой скорости света за это время. А мы сможем разгоняться быстрее, если в том возникнет нужда. Скажем, если преследующий нас корабль попробует приблизиться.

Скади не преувеличивала – «Паслен» и вправду мог набирать скорость гораздо энергичнее. Но в этом не было практического смысла, по причине релятивистских эффектов. Большое ускорение уменьшит субъективную длительность путешествия к Ресургему, но объективная длительность останется почти такой же. На самом деле важно именно объективное время. Как ни изощряйся, до встречи с эвакуационным флотом пройдут десятилетия.

Однако ускориться можно и по другим причинам, не связанным с сокращением срока полета. Скади притягивала опасная, но такая многообещающая возможность, которая позволила бы начисто переписать правила игры.

– А что с преследующим нас кораблем? – спросила Фелка. – Где он?

На экране появился второй кружок с перекрестьем, почти наложившийся на первый, изображающий Эпсилон Эридана.

– Здесь, в центре. Сигнатура источника тау-нейтрино слабая, но уверенно различимая. Они идут тем же курсом, что и мы.

– Но далеко позади.

– Да. Три-четыре недели.

– Может, это просто торговцы? Какие-нибудь ультра торопятся к Ресургему?

– Вероятность этого мала. Ресургем для торговцев не слишком привлекателен, а если бы корабль шел к другой колонии, он бы уже отклонился от нашего курса. Фелка, сомнений нет – нас преследуют.

– Идут в кильватере.

– Да. И у них пусть небольшое, но преимущество: наш выхлоп обращен к ним, их выхлоп мы не видим. Я могу обнаружить преследователя, потому что у нас военные детекторы нейтрино, но все равно мы едва его видим. Ему же, чтобы нас засечь, достаточно обычной оптики. Я разделила наш выхлоп на четыре струи и придала каждой разное угловое смещение. Но преследователю достаточно уловить малую долю рассеянного света от выхлопа, чтобы определить наши координаты. Выход нейтрино в наших реакторах подавлен, и потому мы будем иметь преимущество на финальной стадии, когда повернемся дюзами к Ресургему и начнем торможение. Однако, думаю, это преимущество нам не понадобится. Нас не догонят, как бы ни пытались.

– Но он уже должен отставать. Он отстает?

– Нет. Держит два g от самого Ржавого Пояса.

– Не думаю, что обычные корабли способны так сильно и долго ускоряться.

– Обычные – нет. Однако существуют способы поддерживать большое ускорение. Фелка, ты помнишь историю капитана Ирравель Веда?

– Конечно.

– Догоняя пирата Седьмая Проба, она модифицировала свой корабль, чтобы выжать ускорение в два g. Вернее, не модифицировала, а изуродовала: не улучшила двигатели, а выбросила все лишнее с корабля, оставила лишь голый скелет. Сгрузила спящих пассажиров на комету, чтобы уменьшить массу.

– Думаешь, наши преследователи сделали то же самое?

– Другого объяснения нет. Но крайние меры им не помогут. Даже при двух g они не смогут сократить разрыв, а если мы увеличим подавление инерции, разрыв увеличится. Три g им не выжать из корабля – из него уже просто нечего выбрасывать. Они на пределе.

– Это все-таки Клавэйн!

– Откуда такая уверенность?

– Скади, я знаю: он никогда не сдается. Клавэйн решил добыть эти пушки, он не отдаст их в твои холодные клешни без боя.

Скади захотелось пожать плечами, но стальное тело пожимать плечами не могло.

– В таком случае, это лишь подтверждает мои давние подозрения: Клавэйн – иррациональный человек, любитель эффектных жестов, какими бы нелепыми и губительными они ни были. И эта погоня – всего лишь его самый нелепый в его жизни и самый губительный жест.

На первую ловушку Клавэйн наткнулся в восьмистах астрономических единицах от Йеллоустона, в сотне световых часов от начала пути. Ловушка не стала сюрпризом, – пожалуй, Клавэйн был бы разочарован и слегка встревожен, если бы Скади не попыталась отделаться от погони.

«Паслен» регулярно, раз в неделю, сбрасывал мины, автономных роботов, искусно замаскированные, невидимые для радаров и сенсоров преследователей. Роботы были настолько малы, что Скади могла производить их сотнями, усеивая препятствиями путь Клавэйна.

Им не требовался ни высокий интеллект, ни большая дальность поражения. У противников давно пропали сомнения в целях друг друга. Маневрировать нельзя – даже малое отклонение от прямой, соединяющей Эпсилон Эридана и Дельту Павлина, задержит на многие недели. А старый сочленитель и так намного отстал и вряд ли захочет увеличивать отставание. Деваться ему некуда. Если и уйдет с курса, будет вынужден вскоре вернуться на него.