Ковчег Спасения

— Нет, я бы так не сказала. Если верить Вольевой, от него зависит работа чуть ли не всех корабельных систем. Она рассказывала: когда Капитан в очередной раз входил в ступор, это выглядело так, словно на борту отключали энергию. Ничего подобного не происходит. Корабль все еще заботится о себе, поддерживает работу устройств, производит саморемонт и иногда модернизацию.

Клавейн кивнул.

— Может быть, Капитан действует бессознательно? Он перестал быть разумным существом… как пациент, у которого сохранились базовые мозговые функции, но не более того?

— Это все, что мы можем предположить. Но дальше предположений дело не идет. Иногда у него бывают короткие проблески разума. Тогда корабль делает для себя некоторые вещи без команды или необходимости. Вспышки творчества. Словно Капитан до сих пор здесь, но спрятался еще глубже.

— Возможно, он оставил тень самого себя, — сказал Клавейн. — Бессознательную оболочку, которая тупо воспроизводит поведенческие образцы.

— Чем бы это ни было, Бренниген искупил свою вину. Он сделал нечто ужасное, но в итоге спас сто шестьдесят тысяч жизней.

— И Лайл Меррик тоже, — добавил Клавейн, впервые с момента пробуждения вспомнив секрет корабля Антуанетты и самопожертвование человека, заменявшего субличность «Штормовой Птицы». — Два искупления по цене одного? Думаю, для начала неплохо, — он отколол щепочку и повертел в пальцах, — Итак, что произошло, Фелка? Зачем меня разморозили, хотя знали, что это может стоить мне жизни?

— Сейчас увидишь, — ответила она и посмотрела в сторону водопада.

Клавейн недоуменно проследил за ее взглядом. Только что они были совершенно одни… но теперь у самого уреза воды, у подножья водопада кто-то стоял. Туман чуть размывал очертания.

Но он узнал эту женщину.

— Скейд…

— Привет, Клавейн, — произнесла она, но не сделала ни шага в его сторону.

Ее голос звучал глухо — акустика в помещении была не самая лучшая. Клавейн ощутил приступ раздражения, почти гнева. Похоже, его просто дурачат.

— Бета-копия, как я понимаю? — произнес он, обернувшись к Фелке. — Похоже, Производителю Работ удалось выкроить достаточно рабочей памяти, чтобы засунуть по одной Скейд на каждый корабль.

— Да, это «бета», — она уверенно кивнула. — Но в остальном все немного иначе. Правда, Скейд?

— Данная бета-симуляция сделана совсем недавно, Клавейн, — Скейд слегка повернулась, демонстрируя свое металлическое тело. — Мой оригинал отправил ее тебе во время сражения.

Клавейн помотал головой.

— Извини… Может быть, у меня проблемы с памятью, но твой оригинал я уничтожил до сражения. Это я помню очень хорошо. Я взорвал «Ночную Тень» вскоре после того, как спас Фелку.

— Это только твои воспоминания. Впрочем, примерно так оно и было.

— Ты не могла уцелеть, Скейд, — упрямо произнес Клавейн, словно его вера могла рассеять призрачную фигуру, которая сейчас стояла перед ним.

— Я никогда не теряю голову, Клавейн. Я была уверена, что ты уничтожишь «Ночную Тень», после того как забрал Фелку. По правде сказать, у меня были некоторые сомнения. Сотворить такое, когда у меня на борту Галиана… — она улыбнулась, и на ее лице появилось нечто близкое к восхищению. — Я напрасно сомневалась, верно? Ты оказался куда более безжалостным противником, чем я могла себе вообразить — даже после того, что ты со мной сделал.

— У тебя находилось тело Галианы, а не Галиана, — ровно произнес Клавейн. — Я всего лишь дал ей покой. Это следовало сделать сразу после ее смерти, много лет годы назад.

— Но ты же сам в это не веришь. Ты всегда знал, что это не конец, а тупик.

— Это все равно что смерть.

— Но шанс выйти из тупика есть всегда, Клавейн. Не сейчас, так в будущем. Когда-нибудь она могла бы избавиться от Волка… — голос Скейд стал вкрадчивым. — Ты в это верил. Ты верил, что когда-нибудь ее можно будет вернуть.

— Я поступил так, как должен был поступить, — отрезал Клавейн.

— Такая жестокость… Ты меня восхищаешь. Ты куда больший «паук», чем кто-либо из нас.

Клавейн встал и подошел к воде. Теперь между ним и бета-симуляцией осталось несколько метров. Из-за тумана она казалась призраком, парящим над землей.

— Я поступил так, как должен был поступить, — повторил он. — И всегда поступал именно так. Я не жесток, Скейд. Будь я жестоким, я бы не чувствовал боли.

— А ты чувствовал?

— Это самое отвратительное, что я совершил в своей жизни. Я выкинул ее любовь из Вселенной.

— Сочувствую, Клавейн.

— Как ты смогла выжить, Скейд?

Она провела пальцем по шее, словно отрезала плоть от доспехов.