Ковчег спасения

С балкона и в самом деле было очень хорошо видно, что творится в городе. Сквозь дождь неслись лязг и грохот, крики, вытье сирен – сущий карнавал, разве что без музыки. Торн вдруг понял, что уже очень давно не слышал музыки.

Вопреки усилиям милиции, у Дома инквизиции собралась большая толпа. Она напирала, а блюстители закона отступили, стараясь лишь не допустить ее внутрь зданий. Перед толпой уже лежали тела оглушенных шокерами или гранатами. Друзья пострадавших старались их оттащить подальше от блюстителей порядка. Трясся, брызгая пеной изо рта, эпилептик. Один пострадавший лежал неподвижно – походил на мертвого. Торн знал: милиция может перебить толпу в считаные секунды, но сдерживается. Он постарался рассмотреть лица милиционеров и увидел на них такой же страх и растерянность, как и на лицах людей, которых они должны были успокаивать и разгонять. Несомненно, у милиции был приказ не убивать и не увечить.

Балкон окружала низкая ажурная решетка. Торн подошел к краю, глянул вниз. Хоури двинулась следом. Триумвир осталась на прежнем месте, невидимая снаружи.

– Настало время поговорить с людьми по-настоящему, – сказал Торн. – Я обращусь к ним сам, и они убедятся: мое выступление по телевизору – не подделка.

Он знал: нужно всего лишь закричать, и кто-нибудь услышит, пусть лишь один из целой толпы. А там пара минут, и все уже посмотрят вверх, и догадаются, кто он, еще не слыша его слов.

– Так говори, Торн, говори! – произнесла Вольева тихо и яростно. – И будь убедителен. От этого маленького представления зависит многое.

Он оглянулся:

– И тогда вы передумаете?

– Этого я не обещала.

– Ирина, прошу, передумай! – взмолилась Ана. – Взвесь все как следует. Или хотя бы дай нам шанс довести здесь работу до конца, прежде чем применишь оружие.

– Шанс я вам предоставлю. Прежде чем ударить по ингибиторам, перемещу пушки на другой край системы. Если машины отреагируют на атаку, их целью не станет «Ностальгия».

– Но это же, как я понимаю, дело не быстрое? – спросила Хоури.

– У вас будет месяц, не больше. Конечно, я не ожидаю, что к этому времени вы эвакуируете всю планету. Но если вы уложитесь в график, а может, и сымпровизируете, ускорите дело, я ненадолго отложу атаку. Как видите, я вполне способна проявить гибкость.

– Ты слишком многого от нас хочешь! Пусть даже все пойдет отлично на планете, за один рейс между орбитой и субсветовиком мы можем перевезти всего две тысячи людей. Илиа, это наше узкое место, и тут ничего не поделаешь!

Кажется, Ана и не заметила, что назвала триумвира настоящим именем.

– Узкие места всегда можно обойти при должном старании, – возразила та. – А я вам дала отличный стимул постараться как следует.

– Дело в Торне, да? – резко спросила Хоури.

Тот удивленно посмотрел на нее:

– Во мне? Отчего?

– Ей не нравится, что ты встал между нами.

Триумвир презрительно фыркнула:

– Нет, это правда. Илиа, ведь правда? У нас с тобой так отлично все складывалось, мы хорошо работали вместе, и вдруг я притаскиваю Торна. Ты же никогда не простишь ни ему, ни мне разрушение нашего слаженного дуэта.

– Не пори чушь! – отрезала Вольева и пошла к выходу.

– Ты куда? – спросила Ана.

– А как ты думаешь? Конечно, на мой корабль! У меня работы по горло.

– С чего это вдруг корабль стал твоим? Я думала, он наш.

Но Вольева продолжать разговор не пожелала. Ушла, стуча каблуками, в глубину здания.

– Это правда? Она действительно злится из-за меня? – спросил Торн.

Но Хоури не ответила. Он немного выждал, затем повернулся к толпе. Встал вплотную к балконной решетке, глядя вдаль, обдумывая речь. Вольева права: от его слов зависит очень многое.

Ладонь Аны легла на его руку, легонько сжала.

Пахло распугивающим газом. Торн ощущал, как его запах ползет по ноздрям, буравит мозг, рождая тревогу. Ночь обещала быть нелегкой.

Глава 28

Скади кралась по кораблю. На борту «Паслена» теперь все казалось неправильным. Давление на обрубок хребта прекратилось, и глазные яблоки обрели прежнюю форму – а больше никаких плюсов. Все живое на борту очутилось в сфере действия подавляющего инерцию поля, в пузыре модифицированного квантового вакуума. Любая частица в нем потеряла девяносто процентов инертной массы.

Звездолет несся к Ресургему с ускорением в десять g.