Ковчег Марка

Сначала вышла заминка с мотивами. У Марка Ледогорова и Кузьмича они были налицо – ссору слышали все, – а как выяснить про мотивы пилота и служанки, Володя не мог придумать. Впрочем, – тут в игру вступали доводы со знаком «минус» – ссора тоже ничего не объясняет. Володя то и дело ссорился с матерью и по делу, и просто так, мать была человеком тяжелым и властным, но им же не придёт в голову убивать друг друга!.. Из-за Володиного желания пойти в поход они поссорились неприлично, ужасно и потом некоторое время не разговаривали, но перед самым походом помирились. Мать признала за Володей право поступать так, как он считает нужным, признала его лидерство!

Затем вышла заминка с местонахождением подозреваемых. Володя понятия не имел, где в момент убийства находилась эта четверка! Кажется, Кузьмич ночевал не в «большом доме», а в другом месте, и с ним ночевал пилот, а служанка растворялась в многочисленных помещениях, закончив уборку после ужина, ищи её, не найдёшь. Марк тоже по вечерам не показывался, и в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен. Только для персонала» никому не приходило в голову соваться.

…Как вычислить убийцу?

Постучав, в «комнату мальчиков», где Володя лежал в раздумьях, вошла Марина и положила ему руку на лоб.

– Нету у меня температуры, – сказал он недовольно.

– Вот и хорошо, – согласилась Марина. – Хотя сильные травмы иногда дают температуру. Я всё думаю, как ты пойдешь в Галыгино? Может, поговорить с Антоном, чтоб он тебя забрал на вертолете?

От того, что он тайно и страстно мечтал об этом и его лидерские качества тоже мечтали, Володя возмутился:

– Марин, я сам решу, что мне делать! Спасибо тебе за заботу, конечно, но няньки мне не нужны.

– Как ты не понимаешь! – в сердцах сказала Марина. – Я за тебя отвечаю!

Володя изумился.

– Ты что? С ума сошла? Это я за всех вас отвечаю.

– Конечно, конечно, – быстро и виновато согласилась она, по-видимому, поняв, что сморозила глупость. – Меня просто беспокоит твоя нога.

– Как ты думаешь, кто из них убил?

Марина махнула рукой.

– Кто угодно мог, Володь! Вот угораздило нас в такую передрягу попасть! Что я теперь в Москве скажу?!

– Кому скажешь? – не понял Володя. – У тебя что, отпуск заканчивается?

– Да при чем тут отпуск! – Ему показалось, что она сейчас заплачет. – Всё не так, понимаешь? Планировалось совершенно по-другому.

– Никто не мог предположить, что я лыжу сломаю, – буркнул он.

Она как будто угадывала его мысли. Только что он думал о том, что обстоятельства сложились на редкость неудачно и завели их черт знает куда.

– Какая лыжа?! – вдруг закричала Марина. – Ты что, совсем ничего не понимаешь?! Ты же не идиот! Ну оглянись вокруг, разуй глаза, подумай немножко!

– О чем подумать? – совсем растерялся Володя.

Марина хотела что-то сказать, потом сморщилась как от боли и выбежала из «комнаты мальчиков».

Кузьмич, слышавший каждое их слово, задумчиво почесал бровь и стал неторопливо спускаться в подвал. Следовало проверить баню. Хотя – он это уже понял – за Аллой не нужно ничего ни поправлять, ни проверять.

– А вот так, а вот так!.. Как следует!.. Раз-два, раз-два! – Алла, окутанная паром, двумя вениками равномерно хлестала Женьку по спине и розовой попе, та только взвизгивала. – Ты чего там хрюкаешь? Пой «По долинам и по взгорьям»!

– По… до… ли… нам… и… по… взгорь… ям… шла… ди… ви… зи… я… впе… рёд, – заблеяла Женька из пара.

– Мо-ло-дец! – прокричала Алла, не прекращая работы. – Слова знаешь! Ставлю пять!

Она еще плеснула на раскаленные камни душистого взвара, содеянного Зоей Петровной, с силой подышала и Женьке велела дышать, потом помахала над ней вениками, осаживая пар, стащила ее с полка, вытолкала в предбанник и там окатила холодной водой из ушата.

– Хорошо, – простонала Женька. – Как хорошо, Аллочка!..

В бане они были вдвоем. Марина помылась и сразу ушла, сказала, что баню терпеть не может, лишняя нагрузка на эндокринную систему, только и всего.

Женька попила из ковшика воды, утёрла капающий с носа пот и пообещала:

– А потом я вас попарю, а то так нечестно.

– А ты умеешь?

– Умею!.. У нас в интернате одна отрада была – баня. Нас по субботам водили, и иногда так получалось, что она совсем-совсем горячая была. Не такая, конечно, как эта, но хорошая. Там одна банщица добрая нас парила. И я научилась. Она всё говорила – баня от любой хворобы помощница.

Алла тоже попила из ковшика, вытерла лицо, покосилась на Женьку и осведомилась:

– Баня-то с банщицей где была? В Швейцарии?

– В Швейцарии… – беспомощно согласилась Женька и заторопилась. – Аллочка, я совсем не то хотела сказать! Я хотела сказать, что в кино видела, там как раз…

– Жень, остановись, – попросила Алла. – Ну сколько можно?.. Папа, Швейцария, горнолыжные курорты самые крутые!.. Нету же никакого папы, да? И Швейцарии никакой не было. Правильно?

Женька кивнула. Красное, распаренное, очень юное лицо сделалось несчастным.

– Вы только… не рассказывайте никому. Пожалуйста!

– О чем не рассказывать, Женя?

– Что я всех обманываю.

Алла вздохнула и зачерпнула ледяной воды из кадушки.

– Хочешь еще?

Женька кивнула, и они по очереди попили.