Ковбой с Манхеттена

— Я же сказала тебе, что все дела между нами закончены, Денни, — промолвила она спокойным тоном. — И об этом Клод основательно побеспокоился сегодня утром.

— Я пришел только для того, чтобы поболтать немного, — ответил я. — Надолго я тебя не задержу.

— В моем распоряжении только десять минут. Я привожу себя в порядок перед выходом на улицу, и мы сможем говорить только в спальне.

— Такой разговор может оказаться весьма интересным, — высказал я вслух свою мысль. — Возможно, даже с толикой удовольствий.

Мы прошли через гостиную в спальню. На Элейн была только нижняя юбка — голубая, тесно прилегающая к телу оболочка из шелка, которая слегка шуршала вокруг ее бедер, когда она двигалась.

Она села перед туалетным столиком, провела себе по плечам, словно играючи, пуховкой для пудры и посмотрела на мое отражение в зеркале.

Я с интересом разглядывал тонкие тесемки на ее плечах.

— Ты никогда не носишь бюстгальтера?

— Ты пришел для того, чтобы спросить меня об этом, Денни? — Ее глаза с насмешкой посмотрели на меня. — Вчера у тебя получалось лучше — ты не тратил лишних слов.

— Женщина в бюстгальтере и корсаже все равно, что рыцарь в доспехах, — сказал я. — Под ними могут скрываться чудесные вещи, но пока занимаешься кропотливой работой, чтобы обнаружить их, интерес может и улетучиться.

— Я не ношу ни бюстгальтера, ни корсажа, — терпеливо ответила она. — И француженки тоже этого не делают. Но они одеваются так, чтобы порадовать взгляд мужчины, в то время как типичная американка одевается так, чтобы быть одетой лучше типичной американки в соседнем доме.

— Я как раз подумал, что ты — нечто вроде гибрида последовательности и непоследовательности, — сказал я. — Последовательность касается шантажа и известных фотографий. Во всем остальном ты непоследовательна; Возможно, психиатры и смогут объяснить этот феномен.

— Ты уже потратил пять минут из отведенных тебе десяти. — Она вытянула губы и начала аккуратно их подкрашивать бледной губной помадой.

— Эти фото, на которых фигурируешь ты и старик Ричмонд, — сказал я, — сделанные при инфракрасном свете. Странно еще, что Дюваль не сообщил тебе выдержку и диафрагму, чтобы быть уверенным, что и твоя версия покажется достоверной тому, кому ты ее расскажешь.

— Что все это значит? — холодно спросила она.

— Ты все очень ловко устроила, Элейн, — признался я. — Как только я стал задавать вопросы, ты сразу все выложила. И о Дювале, который хранит фото, чтобы шантажировать тебя, и предложение, сделанное мне — чтобы я достал эти фото, и твое желание разрушить алиби Дюваля, как только я достану эти снимки. Ты не остановилась ни перед финансовыми, ни перед физическими издержками, зная, что эти две стороны жизни интересуют меня больше всего…

— Какая чепуха!

— После этого я позвонил тебе и попросил помочь, предупредив о моем приходе сторожа в том здании, где находится студия Дюваля. Ты это сделала. Я смог туда проникнуть, а сотрудники Дюваля смогли меня найти. Они имели все возможности покончить со мной и были очень близки к этому…

— Денни! — Она недовольно покачала головой. — Зачем мне нужно было это?

— Потому что ты знаешь, что будущее Элен Ричмонд зависит от того, удастся ли ей удачно провести конкурс. От этого зависит, останется ли контрольный пакет акций фирмы «Мееркайд» в ее руках или перейдет к тебе. И организованный тобой саботаж конкурса отвечает всем современным требованиям, дорогая, — продолжал я. — И ты, и Дюваль были судьями на конкурсе. Двое из трех судей. А третьим Элен внезапно пригласила незнакомца, а именно меня. Вам обязательно нужно было узнать, кто я такой и почему Элен пригласила меня третьим судьей. И узнать это нужно было быстро. Один козырь сразу появился у вас в руках. Симпатичная блондинка, одна из участниц конкурса, девушка по имени Элина Хоуп. Ты поручила ей расставить мне сети, и я, как всегда, клюнул на это, договорившись с ней о встрече в вечер первого тура.

Далее ты подстроила, чтобы Хэл и малыш Чарли подождали меня в моем номере, пригрозили мне и немножко меня обработали, чтобы установить, легко ли меня запугать…

— Ты вообще с ума сошел! — прошипела она. — Убирайся отсюда!