Коварство и любовь

– Не так уж все плохо, – возразила Лорен, обхватив чашку руками, чтобы согреться. – Сколько разных историй о преследователях мы читаем в газетах почти каждый день! В теленовостях это просто бродячий сюжет. И про вашу воздыхательницу, наверное, напечатали бы репортаж на первой полосе, если бы вы не воспользовались своими связями, чтобы замять шум. Хотя лично я думаю, что для вас было бы лучше, если бы эта история получила огласку. Возможно, кто-нибудь что-то о ней знает. Может быть, она уже раньше проделывала это с другим человеком, который не хотел об этом говорить, но может передумать, когда узнает, что он не единственная ее жертва.

– Никого другого не может быть, – с неожиданной уверенностью заявил Джош.

– Как говорится, не попробуешь – не узнаешь. Какой может быть вред от того, что пресса узнает: некая женщина преследует помощника окружного прокурора?

Он покачал головой.

– У нас есть причины избегать огласки. Кевину пришлось изрядно попотеть, чтобы скрыть свою деятельность от прессы. Когда оказалось, что эта женщина не просто скромница, стесняющаяся указать свое имя на открытке, прицепленной к букету, то окружной прокурор, начальник полиции, Кевин и я подробно все обсудили. Мы учли, что при нынешнем темпе роста города мы не можем позволить этой истории стать известной. Промышленность начинает перебираться из Лос-Анджелеса в окрестности, и многие крупные производители приглядываются к недвижимости в прилегающих к нашему городу регионах. Нам нужно по возможности не возбуждать зря общественное мнение.

Лорен вынуждена была признать, что в его словах есть здравый смысл, даже если она не вполне согласна с подобными выводами.

– А если она станет опасной? Что тогда? Что, если она окончательно свихнется и захочет убить вас или вашу любимую?

Джоша покоробила звучавшая в ее приглушенном голосе ярость. Он парировал не задумываясь:

– Поскольку дело касается моей жизни, то я не понимаю, почему это должно вас так волновать.

Она покачала головой.

– Поскольку я сейчас с вами и поскольку в мой дом совсем недавно кто-то проник, я считаю, что мне есть отчего волноваться. Я начинаю думать, что именно эта особа и оцарапала мою машину в тот вечер, когда мы провожали прокурора на пенсию.

Несмотря на охватившее обоих раздражение, между ними возникло и что-то другое. Джош глядел на Лорен и пытался угадать, испытывает ли она те же эмоции, что и он. Какое-то мгновение он не знал, вызывает ли ее энергичный натиск желание задушить ее или поцеловать. Последнее казалось намного более привлекательным.

– Позвольте мне высказаться. Больше всего на свете я хочу знать, кого мне остерегаться. – Он автоматически понизил голос, наклонившись к ней через стол – Вы не представляете, каково это – все время гадать, кто именно превращает вашу жизнь в ад. То ли вот эта секретарша из вашего отдела, то ли регистраторша у вашего дантиста, то ли просто женщина, которой вы подняли на улице упавшую сумочку и которая неверно это истолковала. – В его словах звучало раздражение от сложившейся ситуации. – Я пытаюсь угадать, кто это: давняя знакомая или просто случайная собеседница? Я иду домой с работы и гадаю, то ли она перемыла посуду, протерла пыль и поменяла постельное белье, то ли перевернула все вверх дном, – тихо говорил он.

– У вас она убирается и стирает, а у меня она испортила комод моими самыми дорогими духами, – шутливо пожаловалась Лорен. – Какая несправедливость!

Джош не принял ее тона и резко осадил:

– Это не тема для шуток.

– Вы правы. Если бы вы только знали, в какую сумму мне обойдется ремонт комода! – Она, защищаясь, подняла руки. – Хорошо, я перестала. Но в тех историях о преследователях, которые я слышала или читала, говорится, что, проникая в дом, они не наводят чистоту, а берут какую-нибудь личную вещь. Эта женщина настолько зациклилась на вас, что такое вполне правдоподобно. Я уверена, что если вы тщательно пересмотрите все свои вещи, то чего-нибудь наверняка недосчитаетесь. Вероятнее всего, какой-нибудь одежды.

Джош посмотрел на нее.

– Похоже, вы хорошо знакомы с методами расследования.

– Я была замужем за полицейским. Когда столько слышишь об этом, поневоле многое запоминается.

От него не укрылась прозвучавшая в ее словах горечь.

– Плохое?

Лорен подняла голову, и он обратил внимание на отчуждение, проступившее на ее лице.

– Довольно-таки.

Джош откинулся на стуле.

– Знаете, Лорен, я бы хотел получше узнать вас, но вы сразу же отгораживаетесь настоящей стеной, как только я задаю какой-либо вопрос, хоть отдаленно носящий личный характер.

– Никогда не думала, что стремление оградить свою частную жизнь – преступление. Что именно вас интересует из того, что вас не касается?

– Лорен, я же не враг вам, так что не выставляйте свои колючки. Вы, по-видимому, расстроились, встретив друга вашего бывшего мужа, но зачем же срывать зло на мне?