Коварный заговор

Замер не только высокий стол, но и все столы, за которыми сидели вассалы и кастеляны. Слова еще шептались за самыми нижними столами, все дальше и дальше по залу, но тишина настигла и их. Это касалось каждого, вплоть до крепостных, которые хоть и не присутствовали здесь, но в конечном счете платили за все. Глаза на понурых лицах не смотрели в сторону Лестера, сидевшего через три человека от Иэна слева от своей жены, которая, согласно протоколу, следовала за лордом Гвенвинвин и Джоан. Все смотрели на графа Солсбери, который находился по правую руку Элинор.

Он пожал плечами.

— Я не могу отрицать, что были какие-то разговоры об этом. Но что было решено, я не знаю. Жена прислала срочное письмо, требуя моего возвращения домой.

— Я была очень больна, — подтвердила хнычущим голосом сидевшая рядом с мужем леди Солсбери. — У меня так колотилось сердце, так болели глаза и кружилась голова, что я не могла оторваться от подушки.

Элинор не сомневалась, что Солсбери получил такое письмо. Вероятно, он получал такие письма не реже, чем два или три раза в неделю. Возможно, подумала Элинор со вспышкой радости, она переоценила добродушие Солсбери. Было бы непростительно не воспользоваться таким хорошим предлогом, чтобы покинуть короля: когда Солсбери хотел быть рядом со своим сводным братом, он спокойно выбрасывал письма леди Элы в огонь, когда же он хотел уехать, ему достаточно было представить ее патетическое обращение.

Однако все это менее относилось к существу дела, нежели то, почему именно Солсбери оставил Джона. Возможно, он приехал из Франции раньше из любви к Иэну, чтобы почтить своим присутствием его свадьбу и тем самым смягчить гнев Джона. Безусловно, его беспокойные вопросы насчет хромоты Иэна были искренними. Но, может, Солсбери приехал, чтобы смягчить шок от нового налога?

— Конечно, это не имеет значения для меня, — заметил лорд Гвенвинвин. — Тринадцатая часть от ничего — так и будет ничего. Северный Уэльс — бедная страна, и любой человек, который хочет получить тринадцатую или любую другую часть от ее диких стад, пусть приезжает и охотится за ними по горам. И все же я посылаю моих людей на охоту до войны, а не после. Деньги нужны для сражения, а не для мира. Насколько я знаю, король к тому же имел большой успех в этой нынешней кампании. Неужели не было никакой добычи?

— Гвенвинвин, — прошептала Джоан, — не будь таким вредным. Сейчас не время и не место создавать проблемы.

— Большой добычи и не могло быть, — раздался справа от леди Солсбери глубокий голос Вильяма Пемброка. — Поскольку земли принадлежали ему с самого начала, король. не мог получить никакой выгоды, ограбив их.

Солсбери опустил глаза.

— Это великодушно, Пемброк, — заметил он.

— Именно так, — сдержанно ответил Вильям.

— И все-таки он должен был получить богатый выкуп, — произнес Лестер. — Я слышал, что Монтобан был битком набит знатью Филиппа.

— Вы слышали правильно, но выкуп идет не королю, за исключением скромной доли, — миролюбиво уточнил Иэн. — Я тоже получил свою часть, как и все, кто принимал участие в штурме.

— Что ж, все это правильно, — согласился Лестер. Он уже высказал свое мнение и не желал далее смущать хозяев.

— Очень мило с вашей стороны, — торопливо произнесла Элинор, пока никто не успел поднять очередную щекотливую тему. — Теперь, когда я это знаю, я заставлю всех вас отработать свой обед. Мой егерь сообщил мне, что примерно в миле или в двух отсюда в моем лесу обнаружен прекрасный кабан. Кто отправится со мной, чтобы доставить его к столу?

Хор одобрения заглушил изумленное восклицание Иэна:

— Ты же не намерена охотиться на дикого кабана?

— Ну конечно, нет, — негромко уверила его Элинор. В другой раз она могла бы еще поддразнить его, настаивая, что обязательно отправится на охоту с мужчинами хотя бы для того, чтобы посмотреть, в какую ярость он придет прежде, чем сообразит, что она шутит, — но это было возможно наедине. — Мне придется сопровождать гостей во время охоты, но обещаю, что не сойду с лошади.

— И не стой слишком близко. Если раненый кабан разъярится, он способен разделаться с лошадью так же быстро, как с человеком. Черт! Какого же я дурака свалял, не удержавшись на ногах, словно грудной ребенок!

— Не волнуйся так, любимый, — прошептала Элинор. — Возле меня будут мои охотники. Со мной ничего не случится.

У Иэна не было времени ни ответить на ласковые слова Элинор, ни еще раз предупредить ее быть осторожной. Предложение поохотиться скомкало окончание завтрака. Мужчины одним глотком осушили то, что оставалось в их кубках, если не напились до сих пор, и дожевали остатки хлеба с сыром, если еще не наелись. А большинство просто оставили все на тарелках и вышли из-за стола, чтобы тут же надеть плащи или сменить парадные наряды на более простые.

Солсбери задержался на мгновение и, склонившись над Иэном, прошептал:

— Я разговаривал с Джеффри. Иэн, я не могу высказать, в каком глубоком долгу я перед вами. Только попросите, и я отдам вам все, что имею, включая мою жизнь. Он совершенно переменился.