Котовский

Шли по полям и лесам Подолии. Большинство красноармейцев были в этих местах в первый раз. Колонны проходили мимо сел, где перед этим был пущен провокационный слух, что идет «коммуния», которая вывозит с Украины деньги и ценности и уничтожает все на своем пути.

В эти трудные дни Котовский отдает по колонне характерный для него приказ:

«В связи с большими переходами, совершаемыми вверенной мне колонной, конский состав во многих частях пришел в негодность и подлежал замене. Так как мы находимся в исключительных условиях, когда из центра не можем ждать пополнения и должны добывать все на месте, мною разрешено было негодный конский состав заменить годным, беря таковой в помещичьих имениях и у кулаков. Взять коня у помещика, который добыл его не собственным трудом, не составляет преступления» [18].

И одновременно с этим Котовский жестоко обрушивается на отдельных несознательных бойцов, кто «позволяет себе отбирать лошадей у первого встречного, не исключая и бедных крестьян…».

Он предупреждает в этом приказе, что замеченные в грабеже и мародерстве будут расстреливаться без суда.

Во вражеском кольце, среди огня и разбушевавшейся кулацко-бандитской стихии, он свято оберегал честь защитников рабоче-крестьянской власти.

Когда части вступали в села, они находили пустые, точно вымершие, улицы. Двери и ставни были всюду закрыты. Селяне ожидали грабителей, но, увидев, что красноармейцы за все расплачиваются деньгами и относятся к населению хорошо и внимательно, сами начинали вступать с ними в разговоры, выносили бойцам кувшины с молоком.

Многие бедняки добровольно вступали в Красную Армию. Так организовалось несколько резервных отрядов.

Кулаки же старались вредить Красной Армии как только могли: ломали спицы в колесах телег, подрезали лошадям сухожилия, обстреливали из засад отставших бойцов…

Красноармейцам приходилось бороться и с петлюровскими бандами, и с кулаками, и с раскаленным песком, который хрустел на зубах, засыпал глаза, мешал двигаться людям и коням.

Шли крепкие, шли и слабые. На подводах и тачанках в обозе следовали больные и раненые.

На стоянках в средней колонне разворачивалась маленькая палатка. Полевая радиостанция выбрасывала в небо высокие стальные мачты. Начинал работать мотор. Радист напрягал слух, пытаясь нащупать связь с 12 армией. Тысячи людей в эти минуты только и думали о том, какую весть принесет радио. Но эфир молчал.

Командиры передавали по радио приказы несуществующим частям: занимать высоты, двигаться в таком-то направлении, поздравляли с победами и трофеями. Это делалось для того, чтобы ввести противника в заблуждение.

…Радиостанция 44 дивизии в Овруче, приютившаяся в крестьянской избе, уже давно «ловила» Южную группу.

Иногда доносились какие-то едва уловимые звуки, радист оживлялся. Но звуки снова исчезали, а вместе с ними исчезала и надежда связаться с другими колоннами Южной группы.

В штабе 12 армии в Новозыбкове не было никаких известий о Южной группе. А без этого трудно было встречным ударом с севера пробить вражеское кольцо. Судьба десятков тысяч бойцов зависела от того, будет ли через голову противника установлена связь. Радиослухачи 44 дивизии охотились в эфире за позывным сигналом 45 дивизии — 7РД. Южную группу вызывала Москва.

С рассветом на радиостанции 44 дивизии затихал мотор. А за десятки верст от нее бойцы свертывали палатку радиостанции Южной группы, и ее колонны снова продолжали отступление, которое одновременно являлось и наступлением.

Так на карте с каждым днем увеличивалась черта, обозначавшая путь отхода колонн — многоверстный, тяжелый путь…

Одиннадцать дней радиостанции безуспешно пытались связаться друг с другом; наконец, 11 сентября в Овруче услышали едва уловимый писк далекой радиостанции. А потом была принята первая радиограмма:

— Будем держать путь на Житомир!

Весть об этой встрече в эфире дошла до всех бойцов Южной группы. Теперь они не чувствовали себя оторванными. 12 армии также стало известно, что войска Южной группы сохранились и с боем продвигаются вперед.

Колонны Южной группы подошли к полотну железной дороги между станциями Бровки — Попельня. На станции Бровки укрепились петлюровцы. Деникинцы и петлюровцы согласовали свои действия, чтобы остановить движение красных частей.

Каждый командир, каждый боец Красной Армии знал, что настал решающий момент.

…Вторая бригада расположилась в местечке Поволочь. Бойцы, несколько суток не знавшие сна, как только был получен приказ об остановке, сразу же повалились спать. Спали под телегами, на ступеньках домов и скамейках.

Командир бригады заснул, не вылезая из брички, облокотившись на кузов. Но очень скоро начальник штаба разбудил его. Где-то близко началась артиллерийская стрельба. Сразу отлетел сон. Разведка донесла, что противник укрепился по всей линии железной дороги. Котовский стал готовиться к наступлению, но начать его решил при подходе главных сил Южной группы.

Это был первый случай, когда 2 бригада слышала шум близкого боя и не бросилась, как всегда, на помощь своим.