Котовский

Кто только ни хозяйничал в 1918–1919 годах в Одессе! Немцев сменили здесь французские оккупанты. Империалистов манили к себе одесский порт, Черное море, близость к бакинской нефти и донбасскому углю. На одесских улицах бесчинствовали петлюровцы, бандиты всех мастей и оттенков. В Одессе были сосредоточены штабы, разведка и контрразведка многих империалистических государств. Сюда стекался весь сброд русских белогвардейцев и украинских националистов.

Французский десант высадился в Одессе. На рейде стояла французские суда и миноносцы. С приходом войск Антанты одесский большевистский подпольный комитет усилил свою работу. Одесское большевистское подполье было тщательно законспирировано. Налаженную работу вели здесь, в подполье, горком и районные комитеты партии, ревком и разведка. Отсюда, из подполья, получали директивы и помощь партизанские отряды. Одесса была окружена кольцом повстанческих отрядов. Оккупанты боялись высунуть нос за пределы города.

Одесское большевистское подполье руководило упорной работой по разложению сил интервентов. Отсюда шли пропагандисты в иностранные войска к солдатам, не знавшим, что их привезли подавлять русскую революцию.

Работу среди войск интервентов проводила специально созданная «Иностранная коллегия», в которую входили наиболее проверенные и умелые подпольщики-большевики.

В куяльницких катакомбах, в шести-семи километрах от города, круглые сутки работала подпольная типография. Здесь печаталась большевистская газета «Коммунист» на русском и французском языках. Отсюда регулярно в десятках тысяч экземпляров выбрасывалась большевистская подпольная литература. Под зигзагообразными сводами, в лабиринтах, расходящихся в разные стороны, там, где в жидкой и липкой грязи кишели ящерицы и змеи, работала настоящая подземная «полиграфическая фабрика». Листовки, обращенные к иностранным солдатам, печатались на французском, английском, греческом, румынском и польском языках. По ночам, до утренней зари, сотни людей разносили по казармам и судам одесские большевистские газеты и листовки. Рискуя жизнью, подпольщики расклеивали большевистские плакаты и лозунги в центре города и на окраинах, на стенах домов, на заборах и даже на тумбах с театральными объявлениями. За каждую голову подпольного печатника деникинская контрразведка и штаб платили премию в десять тысяч рублей; за раскрытие же подпольной типографии было назначено вознаграждение в сто тысяч рублей. Сотни людей, работавших в большевистском подполье, ежеминутно рисковали своей жизнью. Настали новые времена, но Котовскому, как и прежде, приходилось переодеваться, устраивать маскарады, выдавать себя за разных лиц и выслеживать врагов. Ему пригодился его многолетние опыт борьбы с эксплоататорами и тюремщиками. Но если прежде, до Октябрьской революции, он боролся только с бессарабскими помещиками и купцами, то теперь его врагами были враги революции, вооруженные до зубов империалистические хищники. И если раньше Котовский действовал как одиночка, то теперь вся его жизнь, все его действия были подчинены выполнению боевых партийных заданий. Теперь Котовский уже был не одиночка, действовавший на свой страх и риск, а человек, борьба которого слилась с героической борьбой одесского большевистского подполья.

Котовскому приходилось несколько раз в день переодеваться и менять парики, до неузнаваемости изменять свою наружность. Он выдавал себя за дородного помещика Золотарева, которого разорили большевики. У помещика Золотарева появилось много друзей и знакомых. Ему сочувствовали, с ним дружили. Среди других одесских кутил, посещавших рестораны и кафе, он славился как отличный игрок на бильярде, как знаток рысистых лошадей, как балетоман, Имевший свое постоянное кресло в первых рядах Оперного театра.

Сигары Золотарев обычно покупал в маленькой лавочке на Ришельевской улице, рядом с молочной «Неаполь». Там была явка боевых дружин. В подвале табачной лавочки хранился динамит.

Закурив сигару, помещик Золотарев направлялся на Дерибасовскую, где было особенно людно, и разгуливал там с приятелями; среди них было много осведомленных офицеров, которые откровенничали с ним и делились новостями.

В течение одних и тех же суток помещик Золотарев превращался в Гершеле Берковича, который имел на привозе большой лабаз, торговавший овощами. Гершеле Берковичу удавалось получать овощи и фрукты даже из тех мест под Одессой, где оперировали «красные банды». Про Гершеле Берковича ходили слухи, что он связан с контрабандистами. И, действительно, выдавая себя за торговца овощами, Котовский связался с контрабандистами и, отгружая через них картошку, получал взамен для вооружения партизанских отрядов новенькие револьверы, винтовки и даже пулеметы. Иногда деловые люди часами разыскивали Берковича по городу и никак не могли его разыскать. В это время Котовский принимал «пациентов» на Базарной улице, в доме № 36, где он выдавал себя за врача.

Кроме случайных посетителей, к нему на прием приходили члены его боевой дружины и работники подполья, с которыми он поддерживал связь.