Котодама. Кто-то должен быть сильным

«Спорьте, ругайтесь, обижайтесь, но говорите все как есть, а иначе вас никто не поймет или поймет не так. В нашей работе все должно быть четко и ясно. Недопонимание, недопустимо».

— Такой он человек. Переживал за всех и вся, а вот о себе не беспокоился.

Она еле сдерживала предательски наворачивающиеся слезы, мне стало ее жаль.

— Прости, что-то я расчувствовалась, — он достала платок и легким движение утерла слезинки. — Не обращай внимания, со мной все будет в порядке.

— Если вам тяжело, то мы можем поговорить и в другой раз. Я понимаю, что неожиданно позвала вас.

— Пустяки. Я, правда в норме.

— Вам решать, но все же…, — я действительно беспокоилась за нее.

— Нет, нет. Давай продолжим. Не думаю, что смогу еще раз так с кем-то поговорить.

— Ладно, — я была ошарашена, озадачена, и немного шокирована всем происходящим со мной здесь.

— На чем мы остановились? — приводя лицо в порядок, спросила она.

— На том, что режиссер о себе не беспокоился.

— Точно, — как-то задумчиво произнесла она.

Грусть снова скользнула по ее лицу.

— Тогда я не знала, почему у режиссера такие близкие и дружеские отношения с братом. Но однажды, он мне все рассказал, — прикрыв рот рукой, она говорила тихо, но четко. — Их родители были далеко не молоды, и когда умерли, то вскрылась правда о их рождении. Братья были приемными.

— ЧТО?

Я вскрикнула так громко, что сама испугалась.

— Извините, — уже шепотом сказала я, прикладываю руку к губам.

— Мне стоило как-то по-другому тебе это сказать, но реакция ожидаема.

— Так, так, так, — я отпила чаю. — Дайте мне немного успокоиться и продолжим.

Я начала глубоко вдыхать и выдыхать. Это всегда помогало.

— Лучше.

— Да. Продолжайте.

— Так вот. Узнав правду, они долго не могли прийти в себя. Какое-то время они не виделись, и даже не созванивались. Настолько был сильным шок.

Вскоре они поговорили и решили, сделали анализ ДНК.

— Они же похожи, и все равно сомневались?

— Правда о родителях их сильно задела. В тот момент они не могли просто доверять даже друг другу. Но поскольку анализ подтвердил их родство, все вернулось на круги своя. Они успокоились. Стали еще чаще видеться и больше общаться. Словно боялись потерять друг друга.

У обеих жизнь шла своим чередом. У нас появлялось все больше проектов, но режиссер не забывал и про брата с племянником. Навещал их при каждом удобном случае. Его брат с сыном также заглядывали в офис и на съемки, когда была возможность. От этого тяжелее вспоминать, то счастливое время.

Она достала платок и как раньше, промокнув глаза от слез.

Даже мне, человеку чужому и не имевшему отношения к тем событиям, стало грустно.

— Вы уверены, что мы можем продолжить.

— Конечно. Просто без слез и не вспомнишь.

— Понимаю.

— Дай мне минутку.

— Да что вы. Я не тороплю вас. Время есть.

Чем дальше заходила наша беседа, тем более неловко я себя чувствовала. Видимо правду говорят — легче открыться незнакомому (малознакомому) человеку, чем самому близкому и дорогому. Полагаю, ситуация сейчас именно такая. Мне поведали столько личной информации, и даже то, что я не спрашивала. Но все услышанное сегодня, мне очень важно. Хотя я пока и не знаю, как это все может пригодиться в будущем.

— Я бы хотела еще раз вернуться к тому, что ты так похожа на невесту брата, — ее трясущиеся руки теребили чашку. — Ты не против?

— Я то не против, но с вами точно будет все в порядке? — приложив свои ладони к ее рукам и уверенно посмотрела на нее.

— Ну, все так, как ты видишь. Отношение режиссера к тебе вызвано не только тем, что он такой человек, а еще и вашим сходством.

Она развернула фото к себе.

— Хотя, я сама заметила это лишь тогда, когда вы с режиссером, как-то вышли из кабинета, что-то обсуждая. Вы похожи не только внешне, но манерой речи и жестами. А вот улыбка и характер, разные.

Нервно глотнув, я старалась привести в порядок разбросанные мысли. Это было не та информация которую я хотела получить, но больше чем ожидала. Просто так справиться с охватившим меня волнением не получалось.

— Уж не знаю, смогла ли тебе чем-то помочь, — она устало вздохнула, и откинулась на спинку. — Выговорившись, мне стало легче. Я долгие годы ни с кем не могла эти поделиться, — запрокинув голову, она закрыла глаза. — Так хорошо, что даже не вериться.

Я тоже откинулась на спинку.

У режиссера было много причин беспокоиться обо мне. Но почему призрак мне ничего не рассказал о сходстве со своей матерью?

Сколько мы так просидели, не знаю. В голове был кавардак.

Мы поняли насколько поздно, когда заглянул охранник и сообщил, что все уже ушли и здание закрывается.

Достучаться до него

Как бы я не оттягивала момент разговора, оправдываясь работой или же усталостью, медлить, было нельзя.