Котёл

Средства массовой информации Запада пестрели заголовками «Русские разоблачены». Глава государства России собрал всю свою элиту в Крыму. Это как бы был молчаливый ответ на открытую подготовку бандеровцев к захвату Крыма. В Москве оставался только министр Обороны Шойгу. Руководство структурами, ответственными за поведение на границе и доставку гуманитарного груза осуществлялось в полной мере. Но только осуществлялось. Перекладывались бумажки, с места на места. Кто-то вдруг заболел, кто-то демонстративно отказался, кто-то твердил, что украинская сторона не нуждается в гуманитарной помощи.

Россия терпеливо ждала несколько недель. На западе понимали: ожидание не бесконечное. Это члены киевской хунты думали: ничего не будет. Русские постоят — постоят, развернутся и домой с пустыми руками, а они в очередной раз будут праздновать победу.

Наконец, стали появляться сотрудники Красного креста, представители ОБСЕ и масса западных журналистов.

— Господа, наши машины открыты, брезенты расшнурованы, пожалуйста проверяйте. Где найдете оружие — конфискуйте в свою пользу. А если найдете человечка в зеленом берете, спрятанного под мешками с крупой, пристреливайте.

— О, ЕС! Можно пиф-паф- Это есть очень корошо. Такой чэвьек на шашлык, хрумк, хрумк. Только у нас нет оружия с собой, — заявил представитель одной из германских газет.

— Ничего, господа. Можно обратиться к карателям, они вам доставят систему град, нажмешь на гашетку и человечка в зеленом берете нет.

— Каратели- а кто есть каратели- ми знать: есть сепаратисты, террористы, а каратели. Первый раз слышать. Каратели это кар-кар, это есть ворона-

— Нет, это ваши ребята, которые выполняют вашу волю, убивают детей, стариков, беременных женщин.

— Ничего не понимайт.

— Ничего, подрастешь, поймешь. Полезай в кузов!

Женщина что стояла рядом засуетилась. Она стала рыться в сумочке, искала то ли ручку, то ли карандаш и блокнот, чтобы зафиксировать вид оружия, спрятанный в мешках и засыпанный сахаром.

— Я, моя первая, моя видит оружие на мешок. Джон, подсоби.

Мощный Джон, с бицепсами на руках, как у боксера, положил камеру на пол, взял за руку Зиглинд и как маленького ребенка посадил на плечо и перекинул через задний борт грузовика.

— Джон и ти давай, я один бояться: там русский с граната в рука ждет, и Зиглинд конец, а Зиглинд тебя лубит, Джон.

Джон одним махом оказался в кузове, и они оба стали ползать по мешкам, щупать их.

— Ничего нет, Зиглинд, — сказал разочарованно Джон.

— Моя не верит. Вон на тот мешок пулемет. Бери нож, надрежь и я сунуть туда рука, — сказала Зиглин, показывая мешок в самой глубине.

— Зиглинд, моя тебе тоже сунет, если ты станешь на четверенька, — сказал Джон.

— Окей, Джон, толко не здесь. Русский разведка за нами наблюдает в бинокль. Будет шкандаль. Давай, вспаривай мешок. Я сунуть рука.

Джон перекусил ткань зубами, разодрал мешок пошире, Зиглинд сунула обе руки и стала шарить.

— Ничего нет, только сахар — песок. Такого не может быть. Моя чувствует: пахнет. Может внутри колеса спрятал пушка Град. Пойдем, Джон.

По другим машинам тоже шарили, вскрывали.

— Господа, просьба не вскрывать мешки. Сахар высыпается, пшеница, крупа тоже, что мы довезем до места назначения- А народ голоден, пожалейте их. А если, кто и вскроет, раз так свербит, заштопайте обратно, вон у меня моток с нитками и банка с иголками.

— Штопат- To darn- это как, идти- Идти — топать, а не штопать, — произнес англичанин Томас Бритт.

— Ну, зашивать, вот так, — стал показывать русский офицер.

— To sew up- Ми это не умеет делать.

— Ладно. Тогда зовите меня.

Журналисты стали кивать головами, но потом один из них скороговоркой начал что-то объяснять и больше никто мешки не вспаривал.

Машин было очень много. Не все были проверены. После пятидесятой фуры журналисты устали, начали фыркать. Они сгруппировались, стали что-то обсуждать, держались поодаль, полагая, что среди русских есть люди хорошо знающие английский, что они только делают вид, что ничего не понимают, на самом деле они все понимают. А в фурах все равно есть оружие, но оно невидимо. Был же случай в Крыму, когда над американским эсминцем Джордж Вашингтон, кружили русские истребители, а американские радары не могли их обнаружить.

Так и здесь: в мешках вместо круп оружие последней модели, но его никто не может обнаружить.

Зигинд отделилась от своих собратьев и ушла вправо. Она долго и упорно семенила, чтоб очутиться у последней фуры, несколько раз зацепив за кочку, это было в поле, падала, живо поднималась, произносила: майн гот и бежала дальше. У последней фуры, остановилась, передохнула, стала нюхать. У переднего капота защекотало в носу, она обрадовалась, чихнула и стала звать остальных. Но было так далеко, никто ее не мог услышать. Тогда она влезла на капот, стала размахивать длинными руками.

— Сюда, сюда, тут пушки и два самолет, я видеть!

Толпа журналистов бросилась наперегонки, чтобы самолеты не улетели, обступили фуру и стали ждать. Все равно без русского не обойтись. Надо было сорвать печать, расшнуровать брезент.