Котёл

Это был воскресный день, ближе к вечеру. Новенький Мерседес подкатил к генеральскому палаточному городку. Никто не встречал министра Обороны, все палатки были наглухо закрыты на молнию, но в каждой палатке, слышались ахи, вздохи и непрерывный хохот.

— Посиди в машине, а я тут похожу, послушаю…

— Мне бы тоже не мешало, — сказал водитель Воробей. — Позвольте, а-

— Только не вспугни, а то накажу.

Министр долго расхаживал, останавливался у каждой палатки, прислушивался, впадал в тоску от однообразия, но ему очень хотелось наткнуться на своего предшественника Киваля. Палатка Киваля находилась в центре палаточного городка и в спешке обитатели не затянули молнию до конца. Оттуда раздавались не только голоса, но видны были пикантные картины.

— Отрежь его, он ни на что негодный! — командовала молодуха, находящаяся в костюме Евы.

— Еще сотню прибавляю, потерпи. Он у меня такой, что не сразу становится боеспособным.

— Так надо было сразу привести его в боевое состояние, а потом вызывать цель.

Генерал Галатей пошел в свою палатку и начал готовиться к продолжению военного совета недалеко от военных действий. В это время на всех фронтах царило затишье. Солдаты утомились не только от жары, но и от недоедания. Перловая каша еще не была доставлена, что касается гречневой, то она полагалась только высшему командному составу. Мясо и мясные изделия опасно было доставлять в такую жару, поэтому весь рядовой и младший командный состав перебивался на американских пакетах, так называемых завтраках.

Раненые, которых, как правило, не увозили в лечебные учреждения, потому что они уже не представляли интерес для командования, ревели, кричали, требовали к себе внимания. Те, кто отходил в мир иной, представлял наибольший интерес: их зашивали молниями в черные мешки, выкапывали яму на пять, на десять человек и загребали без священника, без отпевания. Когда была

хорошая обстановка, когда присылали деньги, для умерших покупали гробы и отправляли по месту прежнего жительства — родителям, женам.

Спустя два часа после прибытия, Галатей послал своего водителя по палаткам с объявлением, что клубничка уже должна кончиться и их каждого с докладом, ждет министр Обороны с докладом в своей палатке.

Работники Генерального штаба, увешанные схемами, планами, отчитались быстра, а вот командующие бригадами, полками и объединениями особого назначения, отчитывались долго, бестолково, приводили в пример подвиги своих подчиненных, которые были совершены две недели тому и больше.

Министр давал накачку каждому по очереди и обязывал, несмотря на протесты по ошибке запускать снаряды с фосфорной начинкой по жилым кварталам, по детским садам, школам, институтам и даже академиям. Эти команды воспринимались с напряженным одобрением и тут же уходили в войска. Города без электричества и воды вновь начали освещаться смертоносными снопами, дугой ниспадающими с неба.

18

Доблестная украинская армия так уменьшилась в размерах, так убавилась в количественном составе, что некому было надевать рваные бронежилеты, если бы Пердуске закупил их на государственные деньги и послал на восток. Может, она пострадала в боях с собственным народом, разбежалась, не желая убивать этот собственный народ, но министр обороны схватился за голову, когда проводил смотр боевых отрядов, готовящихся к отправке на поле боя. В каждом взводе сиротливо стояли по одному по два солдата босые, в кальсонах и драной кепке задом наперед. Большинство солдат просто держали палки в руках, а те кто держал ствол от сломанной винтовки или автомата, высоко держал голову, щупая пальцами правой руки, застегнута ли ширинка на рваных кальсонах.

— Здравствуйте солдаты доблестных вооруженных сил неньки Украины! — громко произнес министр.

— Хотим есть, — хором ответили хромые, без одного глаза, без одной руки солдаты.

— Сегодня вас покормим. Помните: по две порции кушать нельзя, помереть можно от переедания, — произнес министр.

— Хучь на сытый желудок, потому как голодным чижело помирать.

— Где же остальные ваши однокашники-

— Вона на полях лежат. Хоронить некому. Большинство мертвы, но есть и живые, следовало бы их в гошпиталь отправить, может кто бы и выжил.

От такой картины министру стало дурно, он едва устоял на ногах. Но он извлек мобильный телефон и нажал на волшебную кнопку:

— Господин президент, Пердуске- Хальцман! Дорогой! Надо пополнить ряды вооруженных сил! Надо накормить ребят хоть гнилой картошкой. Иначе погибоша. Парада победы в Севастополе не будет, нам его не видать, как свинье своих ушей. Слава Украине!

Министр все время повторял эти слова вслух, как священник молитву. Надо ехать к Пердуске-Хальцману, он более профессиональный разведчик, чем Наливай Разливайченко, хотя стаж работы на американскую разведку одинаков.

Только в четыре часа дня Галатей стоял по стойке смирно в приемной президента, ждал вызова. Он забыл все, что хотел сказать, кроме самого важного предложения: парада победы в Севастополе не будет. Но и то хорошо, а то пришлось бы просто мычать.