Котенок 2. Охота на Лигра (СИ)

На Земле-3 проживают девяносто процентов землян, остальные десять — представители других рас. И из этих десяти процентов центавриане составляют каких-то смешных 0,3 процента… В первые дни я в полной мере чувствовала себя инопланетянкой, но, переодевшись и приноровившись к сумасшедшему ритму города, перестала ежеминутно ощущать на себе озадаченные взгляды местных. Добравшись до аэро-станции, я стала ждать аэробус до нужного мне города.

Местный аэро-транспорт одним только своим видом внушал ужас и мысли о катастрофе. Разглядывая прибывающие и отбывающие аэробусы, я надеялась, что мой будет получше или хотя бы не таким изношенным. Как бы не так! Старая скрипучая махина, что прибыла на указанную площадку, оказалась еще страшнее, чем могло нарисовать мое тревожное воображение.

Я сглотнула и понадеялась, что катастрофы не будет… Но земляне так резво и уверенно занимали свои места, что я заставила себя перестать тревожиться и вошла в салон. В конце концов, если они, младшая раса, не боятся летать в этих скрипучих коробках, значит, мне, центаврианке, и вовсе бояться нечего!

Успокоив себя этой мыслью, я заняла свое место.

Полет был долгим — четыре часа — и экстремальным. Аэробус трясло и мотало, он хрипел и кашлял двигателями, но из всех пассажиров переживала только я, да и то в первый час. Когда выдавалась возможность, я разглядывала из окон просторы планеты, но большую часть времени в полете отмечала про себя какие-то факты о Земле-3, снова и снова перечитывала данные о планете во всесоюзном классификаторе, освежая наиболее полезные сведения. Земля-3 — планета, которая ничем особенно не выделяется, и, соответственно, практически нет туристов. Говорят здесь на официальном общем наречии Республики Земли, также в употреблении множество земных диалектов. Но незнание языка для меня не проблема, ведь существуют универсальные переводные устройства. Единственная проблема — это культурные различия. Но и с этим, думаю, справлюсь…

Оказавшись, наконец, на земле, я обрадовалась тому, что увидела. Город, в который меня доставил старый аэробус, значительно отличался от того, в который я попала сначала. Всего одна аэро-трасса; невысокие строения; больше зелени. А самое главное — людей здесь гораздо меньше! И они тише.

Я заказала наземное такси до естественнонаучного университета, в который перевелась. Он был устроен, обустроен и разделен формально, как и все другие всесоюзные учебные заведения, поэтому у меня не возникло никаких трудностей с тем, чтобы разобраться, куда идти. Удивлялась я лишь тому, что весьма средненький универ с весьма средненьким баллом в рейтинге с виду оказался куда более впечатляющим, чем мой, ланмарский. Да, здесь меньше места, ниже потолки, системы контроля помещений не так совершенны, как дома, на Ланмаре, но, о, Звезды, как же здесь красиво!

Я то и дело останавливалась, примечая то интересную роспись на стенах, то клипы-призывы, транслируемые на голографических панелях. Я еще никуда не заселилась, поэтому тяжелые сумки тащила с собой, и, пока неторопливо шла к деканату, уже успела получить несколько предложений о помощи — исключительно от студентов мужского пола. Они не признали во мне центаврианку и видели только длинные ноги, пухлые губы, ровную кожу, поэтому подходили без стеснения и всякого предубеждения.

— Блага, красавица, — весело произнес один из них, внешне чем-то похожий на центаврианина. — Дай-ка я помогу тебе с сумками, а то больно тяжелые они для такой милашки.

Я приспустила очки и глянула на студента убийственно-ледяным взглядом, который должен был остудить его и заставить ретироваться. Воспитанная в ЦФ, я сочла такое его поведение оскорбительным и вызывающим, и тому есть две причины: во-первых, делать такие явные комплименты незнакомым женщинам — верх неприличия; во-вторых, предлагая донести мои сумки за меня, он дает понять, что я слабее его, а это дискриминация по половому признаку.

— Вот это глаза! — восхитился нахал. — Линзы или операция? Как оттенок называется?

Сама не знаю, почему, но это его откровенное восхищение вкупе с наглостью мигом меня разоружили, и я, усмехнувшись, дала довольно игривый ответ:

— «Токсичная зелень». Нравится?

— Не то слово, — студент склонился ко мне, чтобы изучить радужку глаз; скоро, впрочем, его взгляд упал на мои губы, а потом и еще ниже — на грудь. — Красота! Так все-таки операция или линзы?

— Гены. Кстати, вместе с таким цветом глаз идет врожденное умение ломать носы. Еще на сантиметр приблизишься, и я тебе это свое умение продемонстрирую.

— Ладно-ладно, не закипай, — он отошел и поднял руки. — Я просто очаровался до полусмерти, вот и обнаглел. Увидимся еще, токсичная красотка.