Котел

Он проверил сохранность оборудования. Навигационная система полностью вышла из строя. Датчики углового наклона и высоты, вероятно, тоже, так как их стрелки застыли намертво, показывая какие-то немыслимые цифры. Зажигание боковых двигателей не включалось, работал только хвостовой. Какие-то осколки проникли внутрь механизмов. Ему повезло, что не произошло короткого замыкания в электрических цепях. Бог великодушно не позволил ему сгореть заживо.

Он чуть прибавил скорость. Стрелка показателя уровня топлива в аварийном баке стремительно стала падать. Это означало, что в баке есть пробоина, через которую под давлением улетучивается горючее. Плохо! Очень плохо! Сократить время полета, понадеявшись на Бога и на всем известное русское "авось, пронесет", или наоборот, снизив скорость, уменьшить давление и тем самым уменьшить расход и утечку топлива? Вопрос жизни и смерти, на который он был не в состоянии ответить.

Он вызвал по экстренной связи пункт управления полетом аэродрома во Вроцлаве, требуя подготовить для него аварийную посадку.

Торопливые, сбивчивые фразы наземного диспетчера ворвались в его уши, как пулеметная очередь.

– "Зебра-1"! Бери курс на Лазы. Мы под обстрелом артиллерии...

Диспетчер тяжело дышал в микрофон. Отдельные его слова заглушались взрывами.

– ...пожар в пункте управления. ПВО не действует. Батареи SAM вышли из строя. "Зебра-1" – Вроцлав закрыт. "Зебра-1"!

"Если ты сейчас запаникуешь – тебе конец!" – подумал Тэд. Усилием воли он унял дрожь в пальцах, в ногах, во всем теле. Надо мыслить, действовать, надо успеть принять какое-либо решение. Как могло случиться, что враг очутился так близко от аэродрома? Что это? Полный разгром или только тактический просчет командования?

Но сейчас это его не касалось. Лазы были в ста пятидесяти километрах к востоку. Ему туда не попасть. Самолет вот-вот развалится на куски, а топливные баки пусты.

– От маневра отказываюсь. Иду на посадку. Нет горючего. Машина повреждена. Не знаю, сколько продержусь в воздухе. Срочно освободите полосу для посадки.

Тэд не стал докладывать о собственной контузии. На земле творился ад. Такой же, как в его голове, раскалывавшейся от боли. Он не был ранен в какую-то часть тела, он не истекал кровью, но все его жизненные центры постепенно умирали так же, как умирал и его самолет. Может быть, он убьет себя и избавится от мучительной боли, получив в награду легкую смерть, сажая на землю свой искалеченный F-15.

– "Зебра-1"! Разрешаю посадку. Полоса свободна. Берегись воронок и трещин. Удачи тебе, "Зебра"!

Тэд двумя щелчками микрофона подтвердил прием информации. Теперь он полностью сосредоточился на управлении поврежденной машиной. Неимоверных усилий ему стоило, чтобы она раньше времени не клюнула носом. Сканер чудом заработал, и Тэд обозрел окрестности.

Он знал весь район Вроцлава назубок, но сейчас не видел аэродрома. Грязно-бурая туча заволокла поверхность земли в этом направлении. Локатор показывал на экране мутное пятно, непрерывно меняющее свои очертания. Долгая и суровая практика научила летчика полагаться на свою интуицию, на сверхчутье птицы, возвращающейся к своему гнезду. Может быть, и на этот раз интуиция не подведет.

Он оказался ближе к земле ровно на пятьдесят процентов от нормы, установленной правилами и техническими возможностями самолета, когда, наконец, разглядел такую родную серую бетонную ленточку. И три таких родных, желанных, зеленых огонька вспыхнули сбоку от полосы, заботливо оберегая жизнь пилота и его истребителя. Он начал выправлять машину, но самолет вновь занесло влево. Правая половина его умницы-машины не повиновалась воле пилота и импульсам собственного электронного мозга. Страшно было себе представить, что творилось там, какая каша из осколков тела самолета, обрывков проводов – остатков его нервной системы.

Но Тэда выручили одновременно резкий маневр вправо и предельно малая скорость умирающей машины.

В момент приземления Войцик уже понял, что его 11-го истребительного полка не существует. Нет и наземных служб, нет в живых никого, кто только что называл его ласковым именем "Зебра" и зажег ему спасительные зеленые огоньки. Два снаряда рухнули откуда-то с неба и добавили еще больше дыма и огня в адскую кухню.

Приземление было неожиданно нежным. Ветер оторвал от Тэда в сторону гарь и вонь, и летчик вдохнул чистый воздух. Он "съел" всего лишь половину посадочной полосы, избежав всех повреждений покрытия. Вероятно, ветер, польский ветер, как и польский Бог, помогли ему.