КОТАстрофа. Мир фантастики 2012

— Ну, знаешь! По-моему — так очень даже. И мне вполне подходит! Это, между прочим, твое собственное похрапывание, скопированное декаду назад. В точности. Мне даже не пришлось менять тембр!

— Эри, что случилось?

— Ничего! Просто сплю. Имею право! Я личность и существо в конце концов!

— Эри, я тебя слишком хорошо знаю. Так ты ведешь себя только в тех случаях, когда очень не хочешь чего-то делать.

Пауза. Довольно долгая. Потом, почти спокойно:

— Я не хочу писать отчет.

— Почему?

— Потому что не хочу писать правду. А соврать не смогу. Вернее, смогу, но… Понимаешь, я теперь знаю ответ. Тот самый. Но это не тот ответ, который нужен.

— Кому нужен?

— Им. Нам. Всем. Твой чертов Милтонс просто развлекался, писал эссе на отвлеченные морально-этические темы. Конструктами лингвистическими забавлялся. Играл, понимаешь. А мы все уши развесили. И какого хрена мне приспичило проводить этот хренов сравнительный анализ всех пятьсот сорока шести известных переводов?!

Пауза.

На этот раз — очень короткая.

— Дракон?

— Умничка. Ты всегда все правильно… считаешь. И быстро. Помнишь про символику правого и левого крыла и истину за спиной? Я ведь еще тогда… Иджангам знакомо понятие дракона. Только дракон у них не летает. У него есть крылья, но он не летает, понимаешь? Ему это просто не нужно. Дракон на Джанге — символ свободы выбора и справедливости, символ закона и невмешательства. Этакий манифест совершенно осознанного и добровольного ничегонеделанья. Для иджангов все эти понятия означают одно и то же и даже выражаются одним словом. Вот так. Облом для наших драгоценных заказчиков, никаких супер-солдат здесь Милтонс не делал. Просто развлекался. Ваял своих нелетающих драконов, которые все могут, но ничего не хотят…

— Вероятность… не высока.

— Брось. Я тоже умею считать. Когда хочу. Вероятность куда выше критической. Выхода нет, сообщать придется. Представляешь, как обрадуются все эти наши погононосные господа, когда обнаружат, что столько денег и времени вбухали в исследование поэтических изысков?

— Извините…

* * *

Когда за спиной раздается незнакомый голос, ты, как правило, оборачиваешься. Привычка такая. Почти что рефлекс. Мало ли.

Когда же этот голос раздается у тебя за спиной во вспомогательной рубке орбитальной, автономной и совершенно автоматической исследовательской станции, в многочисленных перепутанных коридорах и отсеках которой вот уже четвертый год, кроме тебя, нет ни одного живого человека, ты оборачиваешься тем более.

И куда быстрее.

— Извините, пожалуйста, а вы случайно не знаете…