Кот Василий

- Сука! Тварь похотливая! Течешь, да? Бл*… - рычал он ей в шею, кусая больно и зло, жестко двигаясь в ней, вдавливая в стену кабинки, сжимая пальцы на горле. Кет чувствовала себя до такой степени беспомощной, невозможно слабой и зависимой, что совершенно потеряла всякую волю к сопротивлению. Эта слабость обволакивала, его тело подчиняло, запирая ее в себе, как в коконе, и Кет ощущала себя нежной хрупкой бабочкой, которую раз за разом насаживают на раскаленную иглу. Она непроизвольно выгибалась, откидывая, голову на плечо Василия, вжимаясь еще сильнее бедрами, желая почувствовать его полностью в себе. Так горячо, так остро, так долгожданно!

Она так скучала, так переживала за него. Так ждала. И теперь готова была к нему любому, даже такому жесткому, жестокому по непонятной для нее пока причине. Кет ощущала, что ему больно и плохо. И неосознанно старалась  помочь, забрать хотя бы часть его боли себе, разделить ее с ним.

Ее Кот  продолжал грубо рычать  и терзать шею болезненными поцелуями, сжимать горло до синяков, и врываться в ее тело в дикой попытке подчинения.

А Кет умирала от нежности. От необходимости в нем. От радости, что он с ней наконец-то!

И когда Василий задвигался совсем уже жестоко, Кет смогла повернуть к нему лицо и встретиться с обветренными искусанными губами. Кот сразу ответил, проникая ей в рот языком глубоко, подчиняя даже здесь. Кет застонала, теряя последний рассудок, растворяясь в своем мужчине, и отвечая только нежностью на жесткость, лаской на грубость, отдавая все до конца, до самого донышка сердца, содрогаясь в неожиданно накативших волнах болезненного удовольствия от происходящего.

И Кот, поймав ее спазмы, выругался еще грязнее, чем до этого, и улетел в бездну следом за ней, сжав  сильнее застонавшую от боли и удовольствия девушку.

Рывком вышел, застегнул джинсы, развернул к себе, приподнял за подбородок.

Кет смотрела в его яростные глаза, и слезы текли по щекам.

И она не могла сказать, отчего плачет. От боли? Удовольствия? Унижения? Счастья?

Он смотрел на нее какое-то время, а затем все так же не глядя, нажал кнопку, заставляя лифт ехать дальше.

- Ладно, бл*. Потом поговорим. - Хрипло пробормотал он, неосознанно поглаживая большим пальцем  по ее скуле, - а сейчас ко мне пойдем.

- Но…

- Не зли меня, бл*ть! Я и так еле держусь!

Лифт приехал, Василий вытолкнул Кет из кабинки, взял за локоть, плотно прижимая к себе, и потащил по коридору.

Кет, оглушенная происходящим, не сопротивлялась.

От мысли, что он с ней собирается еще делать в своей квартире, живот опять свело сладкой нимфоманской судорогой.

Ее Кот наконец-то вернулся. Немного не в себе, но самое главное, что живой. А остальное поправимо.

А о том, что произошло в его отсутствие, о том, что она собирается делать, они поговорят позже. Значительно позже. И даже не сегодня.

14

- Куда шлялась в мое отсутствие, малолетка глупая? - Князь резко остановился в самый неподходящий момент, как раз, когда девчонка начала особенно сладко постанывать и подаваться к нему всем телом, что означало скорый оргазм. Ну уж нет, подождет. И он тоже подождет, хотя, бл*, непонятно, откуда силы брать…

Малявка протестующе захныкала, попробовала двигаться сама, рванулась рукой к клитору, пытаясь помочь себе пальчиками, но Кот перехватил, прижал запястья над головой, другой рукой легко шлепнул по щеке, чтоб пришла в себя и открыла глаза, навалился. Повторил вопрос, жадно отслеживая реакцию, изменения во взгляде.

Кет облизнула губы, заставляя Князя экстренно мобилизовать остатки злости и гордости, и не довершить начатое так, как ей хотелось. Но глаз так и не открыла, развратная малолетка, его, бл*, персональный ад на земле. Только голову чуть запрокинула, открывая беззащитное горло, подставляясь под укус.

И Князь не выдержал все-таки, набросился опять, обрушился на нее, целуя, облизывая, кусая. И толкнулся, так, что тонкие ножки в розовых носочках, которые девчонка так и не успела снять, заброшенные на плечи, беспомощно дернулись. Ухватился за лодыжки, приподнимаясь, и задал совсем уже бешеный, болезненно-грубый темп, выбивая стоны боли и удовольствия из своей любовницы.

Потом, сука, потом он ее допросит с пристрастием. Вот только кончит.

Князь очень надеялся, что он реально сможет взять себя в руки и выяснить все вопросы. Пока что это никак не удавалось.

За два часа, прошедшие с тех пор, как он, сорвавшись в лифте, приволок девчонку к себе, поговорить им нихера не удалось. Ну не мог он с ней разговаривать! Физически не мог! Только глаза поднимал - и все, сразу хватал и трахал. Как животное. Как-будто бабы несколько лет не видел.

А она отдавалась. С нежностью. Готовностью. Радостью.

И злой ведь был, и грубый, и жестокий!

И брал, не спрашивая.

Другая бы с воем уже убежала, если б удалось на ноги встать после такого марафона. А эта только ластилась, целовала, мурлыкала. Как кошка. И никак не удавалось поговорить. Никак.

А мысли в голове бродили. И мучили. И заставляли поступать жестко.

Вот только кайф от их секса перекрывал все.