Кот в сапогах

Так размышляя на ходу, Буонапарте приближается к Тюильри, проходит через парк, где раскинула лагерь сотня солдат, они сооружают оградки от ветра, пытаясь развести бивуачные костры. Он всходит на крыльцо, ведущее внутрь дворца, поднимается по большой лестнице над помещением кордегардии. Ветераны волнуются. Не дойдя до верха, он поворачивает направо в бывшую часовню, ныне переделанную в галерею, затем проходит через залу Свободы, не взглянув на аллегорическую гипсовую статую работы гражданина Дюпаскье. Окна залы, расположенные слишком высоко, чтобы можно было выглянуть наружу, выходят во двор, оттуда доносятся топот галопирующих коней, лающие крики сержантов, звяканье холодного оружия. Буонапарте внушают презрение эти депутаты, которые сетуют и мечутся от одной группы к другой, обмениваясь пугающими слухами. Среди народных представителей, колеблющихся между гневом и страхом, он замечает Делормеля, на нем трехцветный пояс.

— Кто же посылает генерала для переговоров?

— Мену предатель!

— Он отдает нас на произвол реакции!

— Он продался англичанам!

— Что вы скажете об этом, генерал? — спрашивает Делормель, встретив взгляд Буонапарте.

— Я там был, видел, как войска отступили от баррикады, закупорившей улицу Вивьен…

— Вы сможете свидетельствовать против Мену?

— Он дал приказ отступить, это верно.

— Многие из нас требуют его казни.

— А где он?

— Арестован. Показания депутата Лапорта убийственны. Присоедините к ним свои.

Вместо ответа Буонапарте спросил:

— Кто заменит Мену?

— Собрание только что назначило Барраса генерал-аншефом. Его штаб устроен в Комитете общественного спасения.

Тогда Буонапарте торопливо устремился в противоположное крыло Тюильри, где Комитет общественного спасения занимал бывшие апартаменты королевы, расположенные со стороны Сены и павильона Флоры. Восставшие уже избрали для себя стратегов, которых генерал считал посредственностями. Он представил: предложить свои услуги секционерам, которые ничего о нем не знают, значило бы оказаться в подчинении у Лафона, телохранителя, понятия не имеющего о войне, хотя бы даже только гражданской, или у Даникана, не так давно отстраненного от дел и сосланного в Руан за то, что хотел отдать шуанам Анжер. В глазах восставших его роялистские убеждения заменяют талант. У Буонапарте нет ни малейшего шанса проявить себя под началом у этих дилетантов. И потом, что это будет? Вести в бой мало подготовленных буржуа и неотесанных мужланов, которые держат ружье кончиками пальцев и боятся дождя? Нет, надо срочно повидать Барраса, этот знает ему цену. Вот почему он вошел в Комитет общественного спасения, решительно миновав толпящихся в преддверии офицеров и народных представителей, пребывающих в состоянии, близком к панике. Он двинулся прямиком в покои с колоннами; в ярком сиянии светильников за знаменитым овальным столом, тем самым, что послужил ложем агонизирующему Робеспьеру, ныне сидел, вникая в подробную карту парижского центра, Баррас, окруженный в высшей степени республиканскими генералами. Во имя усмирения бунтующих буржуа и роялистов сюда призвали даже тех, кто доселе пребывал в немилости.

Буонапарте встает перед Баррасом, который жестким голосом укоряет его:

— Вы только теперь изволили прибыть?

Он обращается на «вы», чтобы установить дистанцию и выказать недовольство.

— Я ждал распоряжений, — отвечает Буонапарте.

— Офицерам, которые прибыли раньше, достались лучшие места. Брюн, Вердьер, Карто уже заняли свои посты. Командование уже обеспечено.

— А что вы предлагаете мне?

Обойдя вокруг стола, Баррас оттесняет Буонапарте в сторонку, чтобы посулить:

— Ты будешь одним из моих адъютантов.

Буонапарте рассчитывал на иную должность. Он кусает губы, понурившись, переминается с ноги на ногу. Его колебания Баррасу понятны, но он бросает, пожалуй, даже резко:

— У тебя три минуты, чтобы сделать выбор.

— Я согласен.

— Тогда следуй за мной, ты приступаешь незамедлительно.

— Даже несмотря на то что я в штатском?

— В штатском так в штатском. Время не ждет.

Баррас берет свою шляпу с плюмажем, застегивает синий расшитый золотом редингот и тащит Буонапарте в чулан, где заперт генерал Мену; вконец подавленный, он сидит в темноте на одной из сваленных в комнате картонных папок. Буонапарте держит свечу, а Баррас приступает к допросу предателя. Тот покорно отвечает:

— Как ты оцениваешь численность повстанцев?

— Их раз в восемь больше, чем нас…

— Многие секции не примкнули к мятежу.

— Ты спросил о моей оценке.

— А мы чем располагаем, сколько у нас людей?

— Пять тысяч.

— А пушек?

— Они есть в Марли. И еще на Песчаной Пустоши.

— Сколько? — внезапно оживляется Буонапарте.

— Сорок стволов.

— Охраняются? Сколько там человек?

— Десятка три.

— Ты что же, генерал, хочешь пустить в ход пушки? Как в Тулоне? — Баррас быстро взглядывает на Буонапарте. — Что ж, бери их, веди в Тюильри. Они твои.

Баррас и Буонапарте покидают Мену, предварительно заперев его чулан и дважды повернув ключ в замке. Депутат по имени Дельмас, прокравшийся туда вслед за ними, чтобы проследить за ходом допроса, дергает генерала за рукав:

— Я тот, кто тебе нужен.